Седьмого августа нашему городу исполняется пятьдесят девять лет. С каждым годом остается все меньше и меньше людей, которые помнят, как все начиналось: строительство первого дома, улиц, детских садов и магазинов, а также горно-обогатительного комбината, и каким тяжелым трудом в послевоенные годы давался каждый шаг вперед — к Оленегорску, который мы все любим и знаем. К числу первых строителей города по праву может отнести себя Нина Алексеевна Васильева, которую мы попросили накануне праздника поделиться своими воспоминаниями о пережитом в годы Великой Отечественной войны и в период, связанный с возникновением города. Нина Алексеевна родом из Вологодской области, а задолго до войны, в 1934 году, вся семья переехала жить в Лапландию.
— Наша семья жила в бараке, тогда почти все так жили. Я ходила в школу, отец работал на Лапландском диатомитовом заводе, а мама — в столовой. Когда началась война, мне было десять лет. Отца сразу призвали в армию, и он вскоре погиб. Повестка пришла и старшей сестре. Помню, в ней было написано: при себе иметь ложку, кружку и белье. Ее отправили на трудовой фронт в Новгородскую область. Еще в 1939 году я почувствовала дыхание войны. Советско-финской. В это время я попала по направлению фельдшера в Мурманскую областную детскую больницу, так как в Лапландии не было хорошего врача. Знаете, как было страшно: окна заклеивали бумагой, затемняли, лампочки везде ввернули синего цвета, из палат не разрешали выходить. Но весь ужас был еще впереди. В первый год войны, когда начались обстрелы, нашу школу, расположенную на горе рядом с военным аэродромом, перевели в поселковый клуб рядом с лесом. Парт там не было, писали, уложив тетради на колени. Как только объявляли воздушную тревогу, нам командовали: бегом на улицу и ползком в лес — прятаться за деревьями. А как тут ползти — на дворе сентябрь, уже холодно, грязь, дождь. Самолеты летали низко над домами, стреляли в окна. Мы часто прятались в лесу.
Немцам нужно было, в первую очередь, уничтожить диатомитовый завод и военный аэродром. Помню, как немецкие парашютисты заходили в дома, просили есть и спрашивали у местных, где находятся эти объекты. Завод они все-таки нашли. Когда его начали бомбить, было очень страшно. Мы с мамой, как стояли в комнате, так и упали на пол от грохота. Потом выскочили на улицу и увидели — весь завод горит. А бомбы бросили в то время, когда первая смена рабочих еще не ушла, а вторая пришла. Слышала крики о помощи, но никто не мог подойти: немецкие самолеты еще обстреливали завод. Много людей погибло. Лаборантки—молодые девушки — пострадали от диатомитового порошка. Больницы рядом не было, раненых увозили кого в Кировск, кого в Мурманск. После этого завод больше не работал.
Нам приходилось тоже несладко: ночью дома не ночевали, боялись бомб, жили в лесу, несмотря на холодную осень. Построили на Каменном озере шалаши, а утром, в затишье, спешили в поселковую столовую, чтобы покушать. Один раз пришли на обед, да не успели — воздушная тревога, самолеты летят, мы с мамой с крыльца и ползком в лес.
В октябре нас эвакуировали. Поезд шел из Мурманска, а по дороге собирал людей. В Лапландии посадили в товарные вагоны: замерзли, хоть там и стояли печки. Эвакуировали только женщин с детьми. Ехали до Кандалакши, а потом нас погрузили на корабль и по Белому морю переправили в Котлас. Сколько было раненых: кого на спине несли на корабль, кого на носилках. Всю дорогу людей мучила жажда — пресная водичка была только для раненых, а нам не давали, говорили: «Пейте соленую, с моря». В пути корабль сопровождали два наших самолета. Мы очень боялись воздушной тревоги, а когда она началась, пришлось с палубы спуститься в трюм. Но беда миновала, это были советские самолеты.
Из Котласа нас отправили в деревню и стали расселять по частным домам. Но, знаете, местные жители встречали нас неохотно и даже не пускали, особенно семьи с детьми. Пришлось начальству их заставлять силой. Здесь мы прожили до самого конца войны. Мама работала в колхозе, а я продолжила учиться. В Архангельской области тогда сеяли много гороха. Нас, школьников, отправляли на поля, помогать взрослым убирать его. После этого нам с мамой давали мясо и гороховую муку, а в школе кормили, в основном, гороховой кашей с растительным маслом. И вот Победа, война закончилась. Сколько было радости, помню, все начали обниматься и даже прыгать.
Спустя некоторое время мы вернулись обратно на станцию Оленья. Меня взяли на работу в «Рудстрой» разнорабочей. Куда нас еще возьмут таких молоденьких. Мы с девушками строили бараки, помогали мужчинам-строителям. Каменщики клали в бараках печки, а мы делали раствор для них. Механизации никакой не было — топтали сапогами глину и мяли ее. Жили тогда в палатке. Это был 1949 год. Палатка была большой, рассчитанной на много человек. В ней стояли две печки, и по ночам мы дежурили, чтобы поддерживать огонь. Но, все равно, было ужас как холодно. Утром, бывало, встаешь на работу, а водички попить нельзя — все замерзло. На работу опаздывать было нельзя, задержишься на двадцать минут — будут судить.
Мы возводили палатки, строили бараки на месте будущего Оленегорска. Когда первый барак в городе был построен, переехали туда жить. Дороги от станции Оленья до города не было, вокруг один лес, поэтому ее построили из бревен. Называлась она лежневка.
Запомнилось, как нас везли на закладку первого дома — прямо, как на праздник: работал буфет, был митинг. Мы в этот день с бетонщиками закладывали плиту, опускали в фундамент коричневую бутылку с актом «7.08.1949 заложен город Оленегорск». Она была залита сургучом. А потом все бросали туда монетки.
После этого меня ждала новая работа. Как-то вызвал в контору начальник гаража и отправил учиться среди других девушек на курсы шоферов на маленький самосвал ГАЗ-93. Сама я маленького роста, худенькая, и поэтому меня сразу посадили в машину, проверить — смогу ли дотянуться до педалей. Курсы проходили в Оленегорске, уже был построен первый дом, в котором выделили помещение, а преподаватель был из Ленинграда. Читали каждый день четыре часа теории, а на практику ездили на старый аэродром. Я сразу сдала на права и начала работать шофером. Началось строительство комбината. Под главный корпус фабрики сначала копали котлован, рыли его пленные немцы вручную лопатами. Рядом был лагерь военнопленных (на этом месте сейчас котельная) и на эту стройку, да и другие тоже приводили под конвоем работать заключенных. Я спускалась на самосвале в котлован, а они загружали машину землей. Вывозила ее на старый аэродром.
Меня сразу предупреждало начальство: «К машине заключенных не подпускать». Ну, как я их не подпущу, что сделаю, тут здоровый мужик не справится. Они подходили и просили привезти что-нибудь, чаще чаю или водки — нам, конечно, было запрещено. С ними даже нельзя было разговаривать. Еще пачку маргарина, так и быть, разрешали привезти, и все. Мне было так страшно работать с этими немцами. Все время очень боялась — ведь могли и ударить, и убить, как двоих мужчин-шоферов: были случаи. Работала еще в песчаном карьере, где Ягельный Бор, ездила за песком, а там тоже бригада заключенных. Куда ни приедешь — везде работали заключенные. Еще строила бараки на улице Фабричной и на Строительной, первые дома, магазин № 1 и первый детский садик на Строительной.
Из гаража я потом ушла на котельную работать зольщицей — вывозить золу на тачках. Ушла, прежде всего, из-за страха перед заключенными. Было очень тяжело везде, а потом вообще пришлось уйти с производства по состоянию здоровья, подорвала я его за эти годы.
С Оленегорском связана вся моя жизнь, здесь вышла замуж, воспитала двоих дочерей. Муж мой, Федор Степанович Васильев, всю жизнь проработал на комбинате на БелАЗе, учил других. Бывают у меня и две внучки, и правнук Федюшка. Вот, недавно впервые обратилась к Николаю Леонидовичу Сердюку с просьбой пустить автобус до больницы. Сами знаете, на такси на пенсию не наездишься, а бывать там мне приходится часто. Он пообещал, что с августа автобус будет. Спасибо большое.
Пользуясь возможностью, от своего имени хочу поздравить всех оленегорцев с приближающимся праздником — Днем города — и пожелать не забывать тех, кто строил Оленегорск своими руками, положив на его благо много сил и здоровья.
Библиография
- Дьячкова, И. "Оленегорск стал мне родным" / И. Дьячкова // Заполярная руда. - 2008. - 2 авг. - С. 3.
Воспоминания одной из старейших жительниц Оленегорска Нины Алексеевны Васильевой, принимавшей участие в строительстве города и комбината.