Военные дороги круты и опасны, многим фронтовикам они снятся по ночам. Тогда, в суровые сороковые, у наших отцов и дедов было единственное желание — победить, а в душе хранили они надежду выжить.
По-разному складывались после фронтов их судьбы. Чуть больше десятка осталось на комбинате работающих ветеранов войны. И они не желают сдавать свои позиции, не уходят на пенсию: привыкли трудиться.
Работает в энергокомплексе Николай Васильевич Вокуев. С виду не скажешь, что этот человек прошел тяжелые годины войны. Коренаст, с волевыми чертами лица, чем-то похож на поморов, живущих на северном побережье.
— Да, я c Севера, — улыбаясь, начал разговор Николай Васильевич. — Родился в Архангельской области. После войны, до 1955 года, жил в тех краях, пока не переехал в Оленегорск. Город рос на моих глазах...
В том, что Оленегорск растет и развивается, есть частичка и его, Николая Васильевича, труда. Много лет работает он мастером на участке тепловых сетей. Легко ориентируется в схемах теплоснабжения города, можно сказать с «закрытыми глазами» знает, где какого диаметра трубы...
— Раньше на комбинате было три котельных, — вспоминает Николай Васильевич. — Одна стояла на ул. Строительной, в другой, реконструированной, конечно, сейчас размещается контора ремстройуправления комбината, третья — на промплощадке. Помимо этого в городе дымили еще с десяток труб махоньких котельных.
В конце шестидесятых лес труб заменила одна большая центральной котельной. Но теперь мощностей и этой котельной не хватает: город растет, тепла требуется много. Хорошо еще, что зимы стоят теплее, не то что раньше...
Раньше.. Раньше... Говорят, что раньше и небо было голубее, и продукты вкуснее, и люди скромнее. Недосыпали, недоедали, но зато у каждого была цель, и честно трудились, достигая ее, и сами лучше были. Такие слова часто можно услышать от почтенных людей.
— Я всю жизнь тружусь, стараюсь дело честно делать, добросовестно, — размышляет Николай Васильевич. — Никогда не скрывал своего мнения. Я был против ликвидации малых сел, считавшихся нерентабельными. Они ведь кормили нас. И теперь против того, чтобы разгоняли колхозы и совхозы при стремлении к фермерству. Есть земли пустующие, брошенные, пусть фермеры их и обживают, Считаю, подходить к этому надо индивидуально по каждому району. Больно видеть, как нет последовательности в решении принятых наверху постановлений.
Беспокойство Николая Васильевича понятно. Он не из тех, кто бьет себя в грудь, требуя внимания. Просто хочет, чтобы люди жили по-человечески.
...В 1942 году молоденьким парнишкой пошел на фронт. Направили учиться в пехотное училище. Прошел год и сразу Курская дуга. В звании младшего лейтенанта принял взвод.
— Пехота военных лет, пожалуй, самое страшное, что было на фронте, — вспоминает Николай Васильевич, — Это теперь у пехотинцев всякая техника, а тогда тягловой силой были наши ноги да мышцы. Все носили на себе и даже пулеметы. В пехоте, как нигде, чувство коллективизма является главным. Один — пропадешь. Это тяжелая, изнурительная работа. Самые большие потери были у пехотинцев. Из 120 человек роты после первого боя осталось 80, после второго — не больше тридцати. На Курской дуге вышли 18 человек от всего пехотного полка. Чудом остался в живых.
Обновление всегда проходило сложно. За каждым старым воином закрепляли молодого для обучения, а главное — для моральной поддержки. Пополнение — это, как правило, необстрелянные бойцы. Одно дело стрелять на полигоне, и совсем другое, когда по тебе ведут прицельный огонь. При артподготовке или обстреле, бедняга-новобранец кричит: «Мама!», обхватив голову руками. Сам-то боишься, но виду не показываешь, офицер все-таки.
Боязнь перед первым боем есть всегда у любого человека. И каждый, кто шел в бой, в душе берег заветное — выжить бы. Хоть и не принято, говорить, но перед атакой, наступлением нам давали водку или спирт, так называемые наркомовские. Были и такие, кто не пил,
...Tpeвоги Николая Васильевича обоснованы всей его жизнью. В каждодневном труде, как и все прошедшие войну, восстанавливая разрушенное, он думает, что приближает время высокого благосостояния общества, а оно все удаляется.
Сегодня ставится под сомнение вся наша семидесятилетняя история. А каково тем, кто ходил под страхом смерти, кто отдавал все свои силы ради нас, живущих сегодня? Николай Васильевич продолжает трудиться потому, что не может без этого.
— Останавливаться нельзя. — считает ветеран,— Я войну закончил в Польше, но стараюсь ее меньше вспоминать, надо жить ради детей, внуков, ради будущего.
Вот такой человек трудится в энергокомплексе комбината. Нелегка его работа, но бывшему пехотинцу не привыкать преодолевать трудности. Уважают и ценят его в коллективе за стремление жить по-человечески,
М. Мишин.