Л. Махотина принесла в редакцию «Заполярки» свои воспоминания о предвоенных и военных годах. Этот материал она подготовила специально для городского краеведческого музея, но, по нашей просьбе, сделал копию для «ЗР». Сегодня мы решили опубликовать самый, на наш взгляд, яркий фрагмент, где речь идет о начале войны и о том, в каких тяжелых условиях проходило восстановление поврежденных немецкой авиацией линий электропередач. Это живое слово человека, который знает о войне не понаслышке.
Мои родители Омельченко Афанасий Степанович и Ксения Петровна с 1930 года жили в Кировске, приехав туда по переселению из Челябинска. В 1935-м надо было тянуть линию электропередач из Кировска в район будущего Мончегорска. Эти линии находились на большом расстоянии от населенных пунктов, от железных и грунтовых дорог. Поэтому вдоль трасс ЛЭП были построены небольшие деревянные дома с печным отоплением. Такое жилище называлось монтерским обходным пунктом. Там проживала семья, в которой кто-нибудь работал в качестве монтера-обходчика. В обязанности монтера входили осмотры ЛЭП в пределах 10-12 км в одну и другую сторону от обходного пункта.
На обходном пункте монтеры жили не менее двух недель кряду. Затем на сутки-двое отбывали домой — помыться, отдохнуть, взять запас продуктов. Ночью в военное время приходилось работать в полной темноте, а в мирное — разжигали костры, чтобы было виднее. До рабочих мест добирались пешком, проходя по 5-10 км, работали часов 7-9 и в тот же день отправлялись обратно. Были молодые и выдерживали все. Еду готовили сами, иногда ловили рыбу, она была хорошим подспорьем. Не было ни радио, ни освещения, одолевали тараканы и клопы. Связь с участком в Кировске держалась по телефону.
На второй-третий день войны фашисты бомбили наш Кировск. Зимой 1942 года самолеты с черной свастикой на крыльях постоянно летали над тундрой. Была разбита ЛЭП между Мончегорском и Нивской ГЭС-2. На много километров вокруг погас свет, был нарушен привычный ритм работы.
Не менее суток нужно было добираться с грузом по бездорожью до поваленных бомбами опор. Трое суток требовалось для того, чтобы восстановить ЛЭП и подать напряжение, но иногда мы управлялись и за сутки! В один из налетов вражеской авиации на африкандский аэродром десятки бомб были сброшены на линии Нивской ГЭС-2. На восстановление этой линии были брошены все силы Центрального высоковольтного района (ЦВР), одна группа проделала долгий путь с грузом, инструментом и приспособлениями на плечах через болотные топи. Другая группа прибыла по озеру Имандра на катере «Электрик».
"Сейчас уже трудно вспомнить всех участников этой героической трудовой эпопеи с бессонными ночами, когда люди засыпали стоя, не чувствуя укусов комаров, когда ощущался недостаток питания и мы едва передвигали ноги, вязшие в болоте до колен. Люди со сверхчеловеческим напряжением всех сил добивались приближения победы. Уставшие, но довольные, погрузились мы на катер и уснули крепким сном, даже не слышали, как были обстреляны из пулемета фашистским самолетом-разведчиком. К счастью, обошлось без жертв."
После войны отец был направлен в Мурманск для восстановления электроснабжения. Он награжден похвальными грамотами, пятью медалями, в том числе «За оборону Советского Заполярья», «За доблестный труд» и орденом Трудового Красного Знамени.
Я помню, как эвакуировали детей из санатория, где моя мама работала санитаркой. Их несли на руках люди в белых халатах, бот стоял у пристани, все торопились, потому что прилетели немецкие самолеты, стали бомбить и стрелять. Нас погнали домой, в город. Самолет летел над нами низко, я видела, как летчик смеялся. Чудом никого не убил. Мы прибежали домой, а окна раскрыты, пули в печку — стук, стук. Спрятались кто куда. Мама пришла домой, нашла нас. А брата искали всем поселком, а он спрятался в угол под кровать и уснул.
Когда санаторий эвакуировали, мама стала работать обходчиком линий электропередач, а папа ездил с бригадой эти линии ремонтировать. Переезжая пролив на лодке, мама нашла тело летчика со сбитого русского самолета, сообщила в военкомат и оставалась рядом, пока за ним не прилетел самолет. Мама тоже награждена тремя медалями, в том числе «За оборону Советского Заполярья». Родители честно трудились, не жалея ни сил, ни времени. Воспитали четверых детей, дали всем образование. Старшая сестра работала на железной дороге, старший брат и я — энергетики (как и родители). Младший брат в 1982-1995 гг. возглавлял Мурманское транспортное предприятие.
От редакции. Нужно ли в очередной раз напоминать о том, что нынешний год проходит под знаком юбилея Победы? Наверное, нужно, поскольку после отпразднованного с помпой 9 Мая печать, радио и ТВ-каналы, словно скинув с плеч тяжелую ношу, резко переключились на другие темы. Такое ощущение, что они при этом даже облегченно вздохнули — дескать, отбыли торжественную обязаловку, пора браться за по-настоящему важные и серьезные дела.
Но что может быть важнее и серьезнее дел, связанных с сохранением памяти о самом великом событии XX века, о событии, которое определило мировую историю на многие десятилетия вперед, вплоть до нашего времени? Это не патетика — это факт. Что до военных юбилеев, то (если кто помнит) их в этом году два: 9 Мая завершилась Великая Отечественная, а 2 сентября, после победы над Японией — вторая мировая. К тому, второму, юбилею наша страна тоже имеет непосредственное отношение. Забыли, что ли?
Людей, видевших войну воочию, осталось не так много, поэтому их воспоминания приобретают особую ценность. К сожалению, ушли (безвозвратно?) времена, когда школьники в обязательном порядке должны были общаться с ветеранами, записывать услышанное, вести так называемые летописи. Это было непременным пунктом школьной программы воспитания в прежнюю эпоху. Представители поколений, учившихся «при Советах», помнят объемистые рукописные книги в красных переплетах, где на аккуратно расчерченных страницах детским почерком были выведены строки, из которых можно было бы составить не один том истории Великой Отечественной войны. Такой истории, какую не встретишь в официальных учебниках.
Где теперь эти книги, над которыми годами корпели старательные пионеры, — сданы в макулатуру, выброшены за ненадобностью? В лучшем случае пылятся где-нибудь в задвинутых в дальние углы шкафах, откуда их никто и не думает извлекать. А люди — очевидцы — уходят. Остается их, повторимся, все меньше и меньше. Да и память слабеет. От цельных картинок сохранились только крупицы. Кто будет их собирать?..