Воспоминания
Я родилась 7 июня 1937 года в деревне Карачево Кимовского района Тульской области. Это моя малая родина, в которой прошли детство и юность.
Война застала меня в 4-летнем возрасте. К сожалению, мало что помню в этом возрасте о войне. Но есть моменты, которые остались в памяти на всю жизнь.
Летом 1941 года немцы наступали, рвались к Туле, а наша деревня от Тулы в 130 километрах. И мы попали в оккупацию. Над нами летали самолеты, бомбили. Бомбы попали в здание больницы, в церковь. Мама рассказывала, что это был высокий, большой, красивый храм. Мама рассказывала, что они с папой в 10-летнем возрасте пели в церкви. После бомбежек от церкви осталась только часть стены без крыши, но до сих пор просматриваются фрески.
Я помню один момент, когда нас бомбили. Мама хотела, чтобы мы уехали к ее сестре в соседнюю деревню за 20 километров. Она быстро собирала самое необходимое в узел. По ее рассказам и я стала собирать свой узелок. И, когда мама спросила зачем, то я ответила: «Может, я тоже спасусь». Погрузили нас на подводу, но ехать уже не было возможности – снаряды рвались уже впереди на той дороге, куда мы направлялись. Пришлось вернуться домой. Немцы уже заняли нашу деревню. Староста был из наших деревенских. Он расселял немцев по домам, выбирая у кого чище в избе. Деревенские девушки, среди них мои три старшие сестры, скрывались в одной захудалой избенке. Маскировались – носили рваные платки, лица были грязные.
Немцы заняли в нашей избе большую комнату, а мы с мамой и братом 10 лет жили в кухоньке, спали на русской печи. Помню, что немцы спали на полу, постелив много соломы. Они гуляли по дому в нижнем белье, не стесняясь нас. Видимо эти немцы были недолго, они не свирепствовали, больше старался староста. Мама вспоминала, что увидев сохранившуюся курицу, он велел зарубить ее и сварить немцам. «Стою, – рассказывает мама, – в сенях, ощипываю курицу, а сама плачу. Староста стоит рядом. Идет немец , увидел меня: «Матка», похлопал по плечу, покачал головой, взял курицу и ткнул в морду старосте». Мой брат боялся наших жильцов, старался не показываться им, а меня они угощали шоколадом. За службу немцам этого подлеца-старосту наши расстреляли
Моему папе довелось освобождать нашу деревню. Немцы, уходя, оставили игральные карты. Я и сейчас эту колоду помню с обгорелым углом. Помню – раскладываю карты и приговариваю «Хлопцы, хлопцы, папа приедет». И вот действительно через несколько дней судьба дала папе шанс последний раз побывать дома, повидаться с семьей. Одну ночь он с двумя бойцами побывал здесь. Когда получили известие, что пропал без вести, то мама очень плакала, а я ее уговаривала, что, мол, просто они не знают его адреса. Тогда она еще больше заплакала и рассказала, что папа недавно был дома. Тут уже я реву дала – почему не разбудили. Мама сказала, что хотела разбудить, но папа пожалел меня (я на тот момент сильно болела), не стал тревожить, а только поцеловал меня. Так я больше никогда и не увидела своего папу.
После войны было много калек без рук, без ног, израненных, с обожженным лицом, а я смотрела на них и думала, хоть бы такой папа пришел. К одной из моих подружек вернулся с войны ее отец, нас троих поставили и просили его выбрать свою. Он сразу узнал ее, обнял, а я бросилась со слезами домой и долго плакала. К великому сожалению, не помню своего папу, а ведь он очень меня любил – я была последняя в семье из пятерых детей – последыш. Говорил маме – кто постарше разлетятся по своим гнездам, а эта доченька будет с нами.
Выпало на долю послевоенное голодное детство. Вспоминать тяжело. Весной собирали на поле гнилую картошку, мыли, сушили, затем умудрялись как-то испечь. Ели только горячими, их еще можно было проглотить, утолить голод, затем подступала тошнота. Их в народе так и звали «тошнотики». Мне кажется, что нам детям было проще, а вот взрослым досталось! Вспоминаю маму. Она была такая маленькая, такая худенькая – в чем душа держится. Работала в колхозе от зари до зари, а мы дети были предоставлены самим себе. Лазили по садам у кого сохранились, ели залипухи, яблоки, траву «баранчики, «группину», «калачики», корешки сладкие выкапывали.
В 1945 году я пошла в 1 класс, в начальную деревенскую школу. В 5 класс ходили в город Кимовск за 5 километров осенью и зимой. Мимо леса, темно, страшно, ботики утопают в грязи. Зимой лоб трещит от мороза, портфель в руках. Нас, иногородних, ставили в вторую смену. Закончила 8 классов, в 17 лет пошла на работу и в вечернюю школу. А дальше началась взрослая жизь.
P.S. Хотя детство и было голодное, бедное, а все равно счастливое! Много было веселых моментов. Школа, игры, поход на холмы за луговой клубникой, а какое мороженое за 5 копеек. Проказничали, но не зло, иногда было очень смешно и весело. До слез смеялись, вспоминая с подругой, как мы переходили дорогу возле дома и утонули в грязи. Стоим, ревем, а с места сдвинуться не можем – ноги не вытащить. Так и стояли, пока помощь не пришла.
Жизнь была как у всех – всего хватало и плохого и хорошего.
Фотографии
Воспоминания о военном детстве