Такой вывод сделал в нашей беседе один из старейших строителей города Михаил Александрович Горошенков Да, этими словами подтверждается вся яркая жизнь ветерана, прожитая в ногу со временем. И пусть у неутомимого труженика нет особых наград. Есть другое — множество последователей, множество памятников-новостроек, что разместились почти но всей стране
В начале марта 1918 года кованый сапог чужеземного солдата ступил на советскую землю: в Мурманском порту с английского крейсера «Глория» высадился первый отряд интервентов. Началось наступление Антанты. Правда, в те годы смоленский мальчишки Миша жил недалеко от Ельни, на станции Павлиново. Но и там крестьяне Смоленщины и Полтавщины, пролетарии Москвы, Петрограда, Тулы и Иваново-Вознесенска были вынуждены вновь оторваться от мирного труда – наседали войска белополяков и армии Врангеля...
В тот памятный год остался шестилетний Миша Горошенков без отца и матери. Хорошо, что рядом был старший брат Афанасий. Умный, смекалистый, он был любимцем в округе. Да и руки у Афанасия были золотыми. И пила словно поет в них, и рубанок словно играет. Братово плотницкое ремесло заворожило и Мишу. Старался во всем походить на Афанасия. Получалось. И не было окрест селения, где бы не приложили работяги-братцы свои старания, разум. Иногда на лето уезжали далеко от родного дома. А в тех местах, где побывали, люди добрым словом хранили память об умельцах.
Шли годы. Они, как вечный двигатель, крутили колесо истории... Со второй половины 1929 года деревня бурлила, как в дни революции. На собраниях бедноты, на общих сельских сходках стоял одни вопрос: организация колхозов. Наш народ под руководством Коммунистической партии строил социализм впервые в истории.
— Браток, — спросил как-то волнуясь Миша старшего, — а что такое – колхоз?..
— А это, братан, счастье наше, сельчан, страны Советов, – солидно отвечал Афанасий.
А сам он уже не задерживался по вечерам дома. На сходках, на собраниях, в избе-читальне. И Миша всюду за ним. А народ как-то сразу к Афанасию потянулся. Доверился ему. И выбрали единодушно брата председателем кресткома (крестьянского комитета).
Тут уж дел обоим прибавилось. Порой за полночь домой возвратились. Так и про¬звали, в шутку ли, в серьез ли, сельчане маленького Мишу «красным курьером» и «председателевым сынком». И трудностей было немало — не дремали богатеи, как могли, сопротивлялись. Только тщетны были старания их. Росли колхозы, мужали.
Крепла и родная страна. Во второй пятилетке, больше, чем в первой, изменилось размещение промышленности. В восточных районах страны, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, Казахстане и Средней Азии велось интенсивное строительство новых предприятий. Ширилась программа хозяйственного и культурного строительства, намеченная партией, вызвавшая политическую и трудовую активность трудящихся.
А что, Михаил, — завел как-то серьезный разговор Афанасий — Не податься ли нам туда, где наши руки важнее?
— Согласен, браткo, — по-взрослому отвечал Миша. — Не подведу тебя. Toпор и рубанок я уже давно надежно в руках держу.
Поезд ритмично отстукивал километры. На многие сотни верст за обветренными стеклами вагона тянуласъ непроходимая уссурийская тайга. А вот и Билибиджан. Братья прильнули к окну. Здесь им вместе с другими добровольцами предстоит вершить славные дела. Им доверено трудиться на ударной стройке — возведения моста через своенравную реку Зею.
Палатки, костры и мужество, мужество первопроходцев-дальневосточников – они давно стали и легендой, и историей. И не раз, и не два Михаил с Афанасием и их товарищи выходили победителями в грозных поединках со стихией...
Так было и в тот день. Миша работал на кране за сорок метров от уровня воды. Буравил с товарищем схватки. Соревнуясь с ним успевал выполнять нелегкое дело в два раза быстрее. В азарте не заметил, как получил солнечный удар. Всполошились рабочие: – Заломай! Заломай! Помочь человеку надо… –
«Заломай» же, на языке речников-строителей, штука неприятная. Ровно паралич человека схватывает. Болеют же ею кессонщики, попавшие под водяное давление. И лечили ту болезнь довольно примитивно. Сажали пострадавшего в специальную бочку или цистерну. Подавали в нее такое давление, что получил человек, постепенно снижая это давление до нормального. И надо же, мигом выздоравливал кессонщик!
Только дядя Михаила, что неподалеку был в тот час, неладное вовремя усмотрел: – Да, не кессонщик он, плотник! Погубите парня, у него же в той бочке все ушные перепонки лопнут...
По-другому помогли парнишке. А он, как всегда, в тот день две нормы выполнил. И подобных случаев было немало. Но не испугали трудности братьев Горошенковых. Еще дважды возвращались они на стройки Дальнего Востока. Возводили дома и разные объекты на станции Манза возле Хабаровска, трудились снова в Билибиджане. Строили в Смоленской, Орловской, Брянской, Тульской областях.
Год 1941-й. Страшная смертельная угpoза нависла над нашей страной. 22 июня началась Великая Отечественная. Каждый советский человек помнил, что победа зависит от них самих — от их самоотверженности, от дисциплины, самопожертвования. Так действовал в те годы и Михаил Александрович Горошенков, ставший к тому времени опытным строителем и живший уже в нашем Заполярье.
Как ни рвался он тогда на фронт, свыше сочли нужным оставить его, как незаменимого строителя, в тылу. Дел хватало и здесь. И на стройках, где работал в военное лихолетье Михаил Александрович, всюду видны были плакаты-призывы: «Следуйте примеру Горошенкова!».
Географии объектов менялась часто: станция Кола. Первые Озерки, Лапландия, станция Сковородимо, что в Карелии. Под непрерывной бомбежкой, холодные, голодные строители честно несли свою нелегкую вахту. И на зло врагу, как в сказке, вырастали из руин дома, производственные, другие объекты, росла обороноспособность Родины.
К тому времени Михаил обзавелся семь¬ей. Росли сын, дочь. Жена, Татьяна Егоровна мужественно делила с Михаилом тяготы походной жизни, по ударному работала на стройках мужа. Семья Горошенковых вместо со всей страной ковала Победу над ненавистным врагом.
Кончилась война. Время еще не успело запахать траншеи на полях сражений, замести следы пожарищ, но страна социализма, подобно легендарной птице Феникс быстро возрождалась из пепла. Живительным источником для нее снова явился героизм советских людей, который они проявляли теперь в мирном труде. И опять в авангарде строителей шел Горошенков. Новые его стройки — это от первого дома нашего города до крупных мощностей горно-обогатительного комбината.
Наверное, помнят оленегорцы прошлогодний митинг, посвященный Дню строителя. Говорили на нем многие, говорили громко и пышно. С трудом поднялся тогда на трибуну ветеран. Окинул взглядом родную улицу Строительную (кстати на ней они и живут сейчас с супругой). И словно захлестнуло горло горячей волной воспоминания. Замутило глазa. Так и не сказал своего задуманного приветствия молодой смене. Только сам этот миг сказал многое... Долго стоял над площадью гул одобрительных аплодисментов. А позднее поделится со мной Михаил Александрович своими думами в тот памятный день.
… В поселке Оленья были лишь бараки да палатки строителей. Вместо центральной улицы — обычная деревянная лежневка, усы которой цепко раскинулись по болоту. А затем — первый клуб, первый настоящий праздник. Свой домик, ровно игрушечка изготовленный собственными руками, что и по сей день радует глаз на Новой, 11 в Оленьей. Первый жилой дом по сегодняшней улице Строительная, 5. Там, в фундаменте, осталась живая память – подписи первых строителей го¬рода – С. В. Маньковского, А. Я. Романова, М. Д. Краснослободцева, других, и его, Горошенкова.
Город рос на глазах. Изо дня в день расширялся и фронт горно-капитальных и строительных работ на руднике, в рудоуправлении. В марте 1950 началось строительство дробильно-обогатительной фабрики. От станции Оленья до промплощадки прокладывали железнодорожную ветку, строили автомобильную дорогу, возводили первые жилые дома и детские учреждения рабочего поселка Оленья.
Михаил Александрович в те годы трудился в СMУ «Рудстрой». Был плотником и столяром шестого разряда. Навык, мастерство своих noистине золотых рук не скупясь передавал молодым. Любимой поговоркой его тогда было: «Не умеешь учиться, так умей трудиться!». Но как бы-то там ни было, требовал от подшефных и то, и другое. Сам же, хоть и с начальным образованием, в строительном деле мастер.
...Быстро работали строители. Особенно ответственно и напряженно шли дела на устройстве фундаментов под щековые и конусные дробилки первой и второй ниток дробления. Нужно было предварительно подготовить котлованы для фундаментов. Работа трудоемкая. Проектная глубина котлована корпуса крупного и среднего дробления более 32 метров. Для чего надо было взорвать и удалить более тысячи кубометров крепких скальных пород. В две и три смены шло строительство. Тогда же строились корпус мелкого дробления руды, запасные бункера, голов¬ной технологический корпус, корпус концентрации. Затем, в 1955, параллельно с освоением технологических мощностей первой очереди реконструировались отдельные узлы и переделы. Ни лютые декабрьские и ноябрьские морозы, ни что не сдерживало грандиозную стройку! Почти на всех ее участках по ударному работалa бригада Горошенкова.
Сегодня наш родной Оленегорск – цветущий и крепнущий день ото дня. Расширился, возмужал, приобрел громкую славу наш Оленегорский ордена Трудового Красного Знамени горно-обогатительный комбинат. И мы вправе поклониться тем, кто был здесь первым. Низкий земной поклон вам, строители-ветераны! А Михаилу Александровичу в день его 70-летия — самые лучшие пожелания оленегорцев!