Накануне празднования юбилея нашего города и горно-обогатительного комбината мы обращаемся к истории их становления, к людям, которые еще многое могут вспомнить и рассказать об этом. Одним из таких старожилов является Антонина Яковлева Федорова. Антонина Яковлевна — ветеран трудового фронта, награждена медалями «За оборону Заполярья», «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», «За трудовое отличие», медалями в честь юбилейных дат со Дня Победы, Благодарственными письмами. В следующем году она отметит свой юбилей — 90 лет со дня рождения. Антонина Яковлевна с удовольствием поделилась с нами своими воспоминаниями.

— Детство мое прошло в деревне Шаламово на Урале, недалеко от Челябинска. В семье нас было четверо детей, а я — самая старшая. Родители занимались крестьянством. В это время в стране шло раскулачивание, и мой дед попал под этот процесс — его раскулачили и выслали. Наша семья считалась середняками. Родители держали хозяйство, сеяли, убирали. И хоть мы избежали раскулачивания, отец решил переехать в Челябинск. Помню, жили там в большой землянке на две семьи, которую сами и построили. Русская печь, деревянные полы. Жили тогда небогато, одежда была вся самотканая. В то время в Челябинске строили тракторный завод. Мы, девчонки и брат, ходили туда за досками для землянки. В этом городе я впервые пошла в школу, первый раз увидела трамваи. В начале тридцатых годов была большая засуха. Корову приходилось кормить полынью, и молоко из-за этого было горьким.

Отец снова решил переехать — теперь в Сибирь, в Красноярск. Но мы доехали только до Тобольска — все заболели, поэтому решили остановиться там. С продуктами было плохо. Мама меняла одежду на муку, а мы собирали брусничный жмых возле крахмального завода и приносили его домой. Отец нашел работу в местном совхозе, нас приняли и сразу заселили в один из пустующих домов на окраине города. Правда, переселенцев здесь не очень жаловали. Прожила наша семья в Тобольске недолго. Раскулаченные родственники, которые поселились на Кольском полуострове, звали к себе на Север — здесь строился новый город, была работа, и на детей выделяли продукты. Так мы оказались в Кировске, вернее в поселке под Кировском — Кукисвумчорр. Отца сразу же взяли на работу по его специальности — электриком на рудник. Мы пошли в школу. Из самых ярких воспоминаний того времени — трагедия в поселке. В декабре произошел снежный обвал, сошло две лавины. Несколько двухэтажных бараков, в которых жили люди, были погребены под снегом. Погибло восемьдесят два человека. К счастью, наша семья не пострадала.

После школы, где-то в 1937 году, я поступила в Кировскую фельдшерско-акушерскую школу и стала медсестрой. После ее окончания в 1939 году меня направили на работу в Мончегорск, в детские ясли № 2, которые располагались на проспекте Жданова. Там я и проработала все предвоенные годы. Войну я встретила в доме отдыха в Ленинградской области: летом 1941 года мне дали от работы путевку. Суббота 21 июня была обычной, а на следующий день мы узнали, что началась война. Тогда мы еще не знали, что такое война. Все, кто жил рядом, сразу разъехались по домам. Ведь мы, медработники, были военнообязанными. Девушек директор дома отдыха разделил на бригады, и мы патрулировали, проверяли документы, а некоторые копали окопы. Десятого июля пришла телеграмма с приказом явиться в Мончегорск. Ехали очень долго, станции бомбили, поезд часто останавливался. По приезду сразу пошла на работу в детские ясли. Детей становилось все меньше — многих эвакуировали родители. Ясли переехали в другое помещение — поменьше. Мы работали как раньше. Самолеты летали, но бомбили не сам город, а только предприятия. Когда звучал сигнал воздушной тревоги, выводили детей в бомбоубежище, а маленьких выносили на руках. Все годы войны я проработала в яслях. Кроме того, мы ходили помогать медсестрам в военный госпиталь, писали письма для раненых, возили дрова, рыли окопы, осматривали население. В Мончегорске был образован истребительный батальон, на занятиях которого мы учились стрелять. Но это не пригодилось. День Победы я встретила дома, узнала об этом по радио.

После войны мы познакомились с Ильей Ивановичем, за которого я вскоре вышла замуж. В 1953 году вместе с семьей переехала на работу в Оленегорск — от Мончегорского горздравотдела меня направили на повышение — на должность заведующей детских яслей. Это были первые в городе ясли на двадцать мест для детей до трех лет. Располагались они тогда в бараке, рядом со столовой № 1, а в феврале ясли переехали в новое двухэтажное каменное здание на Строительной, 9. Они назывались просто — детские ясли № 1 — и уже были на 66 мест, я набирала персонал, который оформляли на работу в Мончегорске. Всего тогда в яслях работало 25 человек. Заведующей я проработала до самого выхода на пенсию в 1971 году. Работы было очень много. Благоустраивали мы ясли сами, сажали деревья, приводили в порядок двор, правда, конечно, помогали родители. Приходилось тяжело, особенно трудно было заготавливать дрова для кухни и прачечной с печным отоплением. Холодильников тоже в те времена не было. В пристройке был выстроен подвал, где хранили продукты, выдаваемые сразу на две недели. Весной ездили на озеро, пилили лед для подвала. На него и складывали продукты, чтобы не испортились.

Город рос практически на моих глазах. Я до сих пор помню многих наших воспитанников. Конечно, они уже давно выросли, многие живут и работают в Оленегорске.

Подготовила И. ДЬЯЧКОВА.

Фото автора и из архива А. Федоровой.

Когда мы сегодня говорим о военном времени, многим кажется, что тяжелее всех пришлось фронтовикам, и это бесспорно. Но очевидно и то, что без поддержки тружеников тыла, фронтовикам было бы не обойтись. Ежедневный изнурительный труд женщин, таких, как Мария Николаевна Румянцева, помог приблизить долгожданный день Победы. Мария Николаевна оказалась высокой худощавой женщиной с аккуратно зачесанными и собранными под платком волосами. Мы прошли в просторную комнату, сели за стол, и она начала свой рассказ...

Когда началась война, Марии Николаевне было 16 лет. Семья жила в Подмосковье, детей было шестеро. Отца забрали на фронт, а ее с сестрами отправили работать в колхоз. И косить, и пахать учил председатель. Собирали картошку, сдавали государству. Приходилось работать и на лесозаготовках. “Однажды отправили нас в лес, пилили вдвоем: председатель и я. Снега по пояс. Спилим, свалим — поднять не можем, сил-то нет”, — вспоминает Мария Николаевна. Работала она и на торфоразработках. Рабочие жили в общежитии. Ни печки — ничего не было. По воскресеньям отпускали домой. Тогда привозили из дома хлеба и молока. План выполняли. Трудно себе представить, как худенькая, хрупкая девушка могла пилить и валить бревна. “Конечно, было тяжело, но куда деться, — продолжает Мария Николаевна. — Тяжело было всем, и мы не были исключением”.

Родители мужа Марии Николаевны жили в Мончегорске, и в 1953 году семья приехала сюда по вызову. С 1964 года на протяжении двадцати лет работала Мария Николаевна на Оленегорском руднике, затем четыре года на центральном складе. Что же придавало силы, помогало выжить в голодные и трудные военные годы? “Не я одна — все так жили, так работали. Конечно, все ждали победы”, — скромно ответила собеседница.

Кира Назарова.

Нас называют «слабым полом», считают, что женщинам не по плечу тяжелые фронтовые нагрузки. А вот мужчина — это опора и защитник. Но когда наступает время испытаний, на женские плечи ложится такой груз, что не каждый мужчина в состоянии вынести. О своих военных годах рассказывает ветеран войны и труда Васса Яковлевна Ведерникова (1916 г.р.).

— Я родилась в Челябинской области, там прошли мои детские годы и довоенная юность. До 1941 года я окончила медицинское училище, получила специальность фельдшер-акушер, но началась война, и меня призвали на фронт.

В начале войны я была направлена на службу в военный госпиталь в Троицке. Уже в ноябре 41-го года в Челябинск из Ржева был эвакуирован военный госпиталь, и мы переехали туда, в то время мне было присвоено звание военного фельдшера. Оттуда нашу часть направили в Тулу, на центральный фронт, где проходили самые тяжелые бои. Мы работали круглые сутки. Военные госпитали размещались в школах, нам приходилось на своих плечах носить раненых солдат в переоборудованные из классных комнат палаты. А во время воздушных атак надо было раненых переносить в подвалы-бомбоубежища. Тяжело раненые ребята жалели нас, просили оставить в палатах, говорили, что лучше им погибнуть под бомбами, чем беспомощно лежать. В Туле мы пробыли два года, пока нашу медсанчасть не направили на Второй Прибалтийский фронт, в город Осташков. Там нас постоянно забрасывали бомбами с зажигательными смесями, нам приходилось по очереди перемещать раненных и тушить снаряды. Работали и днем, и ночью, без отдыха: перевязки, операции, ампутации рук и ног. Дальше мы так и шли за фронтом, следующим пунктом назначения была Латвия. Это был очень сложный период: и без того тяжелый труд осложнялся диверсиями со стороны латышей. Было ли мне страшно? Когда я выполняла приказы, шла одна по минному полю в поисках военного госпиталя, никакого страха не было. А сейчас, когда вспоминаю это время — мороз по коже. Тогда не было времени трусить, только один раз, когда мне пришлось постучать в латышский дом, чтобы узнать дорогу — было по-настоящему страшно, в ответ могла раздаться стрельба. Слава Богу, все обошлось!

В редкие моменты затишья мы с девчонками старались следить за собой, завить волосы, накрасить ногти, достать модные чулки. Иногда устраивали танцы с выздоравливающими бойцами. Это был наш вызов войне.

Однажды ночью в дверь комнаты, где жили медсестры, раздался стук и крик кого-то из врачей: «Девчонки, просыпайтесь, война кончилась!» Мы не сразу этому поверили. Окончательно убедились в том, что это правда, лишь на торжественном собрании, которое организовал для нас главный врач госпиталя. Домой я вернулась только в декабре 1945 года, чтобы строить вместе со своей страной новую мирную жизнь.

Екатерина Минакова.

Чем больше общаюсь с ветеранами, тем сильнее тянет меня к этим милым людям. Я люблю их лица, преображаемые воспоминаниями, глаза, такие юные в этот миг. Каждое их слово сейчас — величайшая ценность. Так будем же слушать и впитывать... Вспоминает Александр Павлович Бушуев.

Добровольцем на фронт

До войны я работал помощником машиниста паровоза, ездил по Южно-Уральской железной дороге от Оренбурга до Орска. Это был однопутный участок протяженностью примерно 400 километров. Поезда из Оренбурга до Орска шли трое суток. В первый день войны я как раз вернулся из поездки, после трудной дороги хотелось дома отоспаться. Проснулся от громких криков и шума под окнами. Через мгновение в дом вбежала мать и каким-то сдавленным голосом сказала, что началась война. Позже из выступления Молотова мы узнали, что 22 июня в 4 часа утра немецкие самолеты начали бомбить наши города.

Мужчины, кто мог, хлынули на призывные пункты. Я и мальчишки моей компании тогда призывного возраста еще не достигли. Прошло какое-то время, и в начале 1942 года был объявлен наш призыв. Всем пятерым только-только исполнилось восемнадцать. Вскоре моим друзьям пришли повестки, их призвали в армию, мне же повестку не принесли. Я забеспокоился, ничего не мог понять, почему такая несправедливость. Ребята начали надо мной посмеиваться. Недолго думая, направился в военкомат к комиссару. Все объяснилось очень просто: мой отец ушел на финскую в 1939 году, а у матери нас было пять пацанов — остальные мал мала меньше — за кормильца оставался только я, больше некому. Кроме того, военком дал мне прочитать Указ Верховного Главнокомандующего о том, что работники железнодорожного транспорта в армию призываться не будут, но будут считаться находящимися на военном положении. Удрученный, ушел я от военкома, целую неделю ходил мрачнее тучи. Мать увидела, что со мной что-то неладно, пошла к военкому, сказала тогда: “Убежит ведь сам, судить будете, лучше возьмите в армию". Долго еще потом военком вызывал меня, уговаривал, объяснял, что железнодорожники здесь в тылу тоже нужны, — все было бесполезно. Наконец, призвали. Так ушел я на фронт добровольцем.

Тренировочные прыжки

Привезли нас на призывной пункт в Бузулуке Оренбургской области. Оттуда мы с друзьями были направлены в Уфимское училище для прохождения строевой подготовки. Это было уже в апреле 1942 года. В сентябре училище закрылось, и нас перевезли в Подмосковье, под Яхрому, где шли ожесточенные бои. Именно здесь, под Яхромой, формировалась; 18-ая Гвардейская воздушно-десантная бригада. В нее и влились курсанты Ульяновского, Уфимского и многих других училищ. Мы с друзьями договорились: куда прикажут, туда и пойдем. Во время одного из первых построений стали набирать добровольцев, для какого задания — вникать не стали, просто сделали три шага вперед. “Вы знаете хоть, куда вас посылают", — спросил комбриг. “Знаем, служить Отечеству”, — был наш ответ. Вот так все мы впятером попали в разведсамокатную роту 18-ой Гвардейской воздушно-десантной бригады.

Началась подготовка, конечной целью которой было — научиться прыгать с парашютом. Мы каждый день прыгали — правда, пока без парашюта — с четырехметровых вышек- трамплинов, построенных специально для тренировочных прыжков, учились складывать парашют, совершали походы на большие расстояния. Сначала учились прыгать без груза, потом с грузом, наконец, с полной выкладкой. Через неделю, когда мы освоили этот участок, нас направили прыгать с аэростата, или, как мы тогда его называли, с “колбасы". Над Яхромой их висело в небе очень много. Перед прыжком каждого взвесили. Посадили шесть человек в корзину, подняли в небо. Мы сидим, головами вертим, не поймем что к чему. Парашюты были с автоматическим раскрытием. Один вылетел, другой. Я наблюдал сначала, потом пришла и моя очередь — спрыгнул... Такое впечатление: давит тебя что-то, давит, потом слышишь гул, динамический удар — парашют открылся. На душе сразу становится весело, такое ощущение, что ты поднимаешься вверх, из ребят кто поет, кто кричит. Приземлились, собрали парашюты и сразу — на весы. Того, кто потерял в весе более 1200 граммов, отчисляли в пехоту. Это значит, что человек очень переживает, боится. Самое меньшее было у хохла Васи Сыпко — 800 граммов. Я за один прыжок сбросил тогда 900. Взвешивают всегда только один раз, во время отборочного прыжка. Очень много народу отчислялось после этого этапа. Второй прыжок был через неделю, и, в отличие от первого, страшно было в гораздо большей степени, потому что прыгали уже с осознанием того, что происходит. Страх был настолько велик, что я заявил своим друзьям: прыгать не пойду, упирался, но им удалось как-то меня уговорить. Как и в прошлый раз подняли нас на “колбасе”. Витя Сосновский прыгал первым, за ним — я. “Саша, толкни меня, сам не могу", — услышал я его просьбу. Я толкнул, но получилось это у меня неловко, корзину качнуло, и я вывалился вместе с другом. Если бы не эта случайность, то, возможно, я так бы и не решился прыгнуть. Очень-очень страшно было. Позже, конечно, приходит привычка, но то ощущение ужаса жило во мне долго. Занятия продолжались три месяца. По истечении этого срока нашу роту забросили под Брянск в партизанский отряд. Это было наше первое боевое задание.

На Карельском фронте

Вернулись мы из-под Брянска уже обстрелянными, понюхавшими пороху. Как раз тогда образовывалась 9-ая Гвардейская воздушно-десантная армия, командующим которой был назначен гвардии генёрал-полковник Глаголев, а членом Военного Совета — гвардии генерал-лейтенант Громов. Нашу группу из пяти человек забрали в армейскую разведку 9-ой Гвардейской воздушно-десантной армии. Почему именно нас выбрали из всей роты, не знаю. Мне казалось тогда, что все были равные. Так я до конца войны и прослужил в армейской разведке воздушно-десантных войск. Забрасывали нас то в один партизанский отряд, то в другой, то требовалось кого-то из тыла вывести. Нашу группу бросали на самые опасные участки, туда, где срочно нужна была помощь.

В декабре 1943 года началась подготовка к прорыву линии Маннергейма. На прорыв был направлен 37-й Гвардейский воздушно-десантный корпус. В апреле 1944 нашу группу от-правили под Ленинград, на Карельский фронт. Первый рейд армейской разведки состоялся в мае 1944 года в южном направлении Карельского фронта. Мы должны были двигаться вдоль северо-западного побережья Ладожского озера до Олонца и выйти в район Лодейного поля, где будет базироваться штаб 37-го Гвардейского воздушно-десантного корпуса. Стояла задача — подготовить прорыв с форсированием реки Свирь. Второй рейд был предпринят в августе 1944 года для подготовки наступления 14-ой армии в северном направлении. Армейская разведка должна была двигаться от Алакуртти вдоль границы по тылам противника и выйти к городу Киркенес, после чего вернуться в Мурманск, в штаб 14-ой армии, сдать данные о проделанной работе, а затем — в штаб 37-го Гвардейского корпуса, теперь уже Свирского корпуса. Воевали на Карельском фронте до августа 1944 года. К сентябрю 9-ую Гвардейскую армию перебросили в Белоруссию, в район Орши.

На Украинском фронте

Уже летом 9-ая Гвардейская Армия начала готовиться к очередному прорыву: Румыния — Болгария — Венгрия — Чехословакия — на III Украинском фронте. Всю 9-ую воздушно-десантную армию отправили туда на решение этой задачи. Наша группа попала на III Украинский фронт немного раньше, когда нас выбросили под Будапештом недалеко от города Секешфехервар. Мы должны были собрать важные сведения и передать их по рации. Нам же в ответ сообщили, что штаб армии будет находиться возле Будапешта в городе Сегед. После выполнения задания именно туда нам и нужно было выйти.

Мы стали свидетелями танкового боя у северного побережья озера Балатон. Тогда впервые участвовали в боях и были испытаны наши танки “КВ” и “Иосиф Сталин”. На испытании было 12 танков. Немцы же выставили своих “Фердинандов” и “Тигров”. “КВ” — это танк весом 90 тонн, “Иосиф Сталин” — под 100 тонн весом. Мы наблюдали их во всей мощи, как от ударов наших непробиваемых танков слетали шапки их “Фердинандов". Пока танки двигались друг на друга, мы сидели в окопах. Перед нашей группой была поставлена задача — в ночь перейти линию обороны, зайти в тыл к немцам и двигаться за Будапешт. Помню, как прорвались немецкие танки и пошли на нашу оборону. Один танк отделился и пошел прямо на нас. Шел как-то странно: не стрелял, просто шел своим ходом. Другие нет-нет да и выстрелят. Я кинулся к противотанковому ружью, выхватил его из рук убитого солдата, понял, что патрон заклинило, стал его выколачивать, а танк ползет, уже совсем близко подошел, сто метров осталось. Наконец, выбил патрон, зарядил, выстрелил бронебойным. Танк как-то сразу повернулся и остановился. Второй патрон попал в бензобак. Машина загорелась, из нее выскочили два немца и побежали прочь. Третий остался в танке. Я до сих пор думаю, что этот танк не воевать шел, а сдаваться в плен. Потом оказалось, что попал я в амбразуру и этим выстрелом убил водителя. Вот сейчас вспоминаю, и мне становится его жаль. После боя подошел ко мне полковник, узнав, что я подбил танк, записал мою фамилию. За этот подбитый танк получил я медаль “За отвагу". Потом было пять взятых венгерских городов, за освобождение которых у меня благодарность в красноармейской книжке от товарища Сталина.

Были мы и в Вене. В 1944 году нас выбросили в район озера Нейт-Зитлер-Зеен: необходимо было разузнать огневые точки противника. Мы все выяснили, передали информацию по рации и отошли в район австрийского города Сан-Мари, чтобы узнать моральное состояние противника и место базирования Власовской армии. Переход этот был трудным: 90 километров пешком по сопкам. За взятие Вены есть медаль. В Сан-Мари мы узнали, что Германия капитулировала и война закончилась. Но парадокс в том, что ранение я получил уже после этого. Кое-где еще долго продолжались отдельные бои. Недалеко от Сан-Мари, нас обстреляли, рядом со мной взорвалась мина. Мне порвало живот, плечо. Был контужен. Штаб армии находился в Сегеде, туда я и попал в медсанбат, где пролежал до 19 ноября 1945 года.

Поиски самого себя

19 ноября 1945 года — это дата моей демобилизации. Вернулся домой. Мирная жизнь предоставляла выбор. Нужно было только найти самого себя...

Записала Валерия Попова.

Александр Павлович Бушуев родился 9 января 1924 года в селе Богатое Северо-Казахстанской области Пресковского района. Родители переехали на станцию Халилово Оренбургской области. Оттуда Александр Павлович и ушел на фронт.

Боевые награды ветерана: медаль “За отвагу”, медаль "За победу над Германией 1941-1945гг.”, медаль “За взятие Вены", Орден Отечественной войны, медаль Жукова, украинская медаль “Защитнику Отчизны”, медаль “За оборону Советского Заполярья”, медаль “60 лет Вооруженным силам”, медаль “70 лет Вооруженным силам”, Ветеран Карельского фронта, медаль “20 лет Победе над Германией”, 30 лет, 40, 50...

В 1957 году А. П. Бушуев устроился на Оленегорский горно-обогатительный комбинат, тогда — в Оленегорское рудоуправление. На самых разных должностях работал, но одно неизменно — всегда был на передовой, в авангарде.

Увлекается живописью, пишет маслом.

Вместе с супругой Марией Николаевной воспитали троих детей. Имеют четырех внуков и двух правнуков.

Когда в кузнечно-котельное отделение ЦРММ поступает срочный или особо ответственный заказ и необходимо сделать сверлильные операции, то за помощью обращаются к слесарю Павлу Ивановичу Булкину. Высококлассный специалист, он норму выработки доводит до 180 процентов и больше. В его обязательствах записано: выполнить пятилетку к марту 1974 года. Да, сейчас у Павла Ивановича сугубо мирные заботы. А ведь было время, когда он в руках держал оружие, в боях защищал Родину.

Младший сын Николай часто просит меня:

— Расскажи, папка, как ты воевал.

И я рассказываю.

В 11 часов утра 22 июня на нас, молодых солдат, обрушилась сильная бомбежка. Целые столбы из земли и металла вздымались, как нам тогда казалось, почти у самых ног. Это было у Шепетовки, в Хмельницкой области. Страшно — первая бомбежка. И только одно радовало, что мы перехитрили врага. Фашисты бомбили старый, по существу расформированный аэродром, а новый находился уже в другом месте. Так с самого первого дня, дня горя и утрат, началась для меня война.

Мне приходилось участвовать в кровопролитных боях за Ростов и город Шахты. Окончив военное училище воздушно-десантных войск и получив звание младшего лейтенанта, с другими десантными группами стоял под Москвой.

Войну я встретил недалеко от границы. И трудно передать волнение и радость, которые мы испытали, вновь вернувшись к священным рубежам Родины. И вот уже бои на территории Венгрии, освобождение красавицы Вены.

Девятого мая все человечество праздновало победу над фашизмом. Мы с нетерпением ждали возвращения домой, но для нас война еще не кончилась.

Мне не забыть 12 мая 1945 года в Карпатах... Сопки поросшие дремучим лесом и чуть приметные тропинки. На одной из таких троп встретились лицом к лицу с отрядом гитлеровцев. Это были самые отпетые фашисты, не признавшие капитуляции Германии. Бой был кровопролитным. На моих глазах гибли советские солдаты и офицеры, которые совсем недавно так радовались победе, строили замечательные планы на будущее.

Чем дальше уходит то грозное время, тем оно памятнее. Да и какой фронтовик может забыть военные годы. Знаю, помнит о них и мой друг, бывший пехотинец Петр Егорович Жарый.

Сейчас Петр Егорович ремонтирует буровые станки. Вместе со своими товарищами по работе из передовой бригады Бориса Николаевича Алексеева систематически перевыполняет планы. В конце прошлого месяца они выпустили из капитального ремонта буровой станок. Недалек тот день, когда ремонтную площадку покинет другой БАШ-250. Раньше они ремон-тировали каждый станок в отдельности, а в прошлом году обязались отремонтировать сразу два БАШа.

Трудимся мы с ним на разных рабочих местах и встречаемся с Петром Егоровичем только вечерами. Вспоминаем.

...Когда началась война, Петр Егорович обучался в полковой школе младших командиров. Окончив учебу, Жарый просился на фронт, но ему отказали, оставили при школе в должности командира отделения. И только в сорок втором отправили на Карельский фронт в четвертую лыжную бригаду.

Трудно приходилось бойцам Кандалакшского направления. У подножья одной из высоких гор в Заполярье, не говоря уже о вершине, не растет даже мелкий кустарник. Местные жители метко прозвали ее Лысой. Фашисты прорыли вдоль всего горного хребта широкую траншею, проложили рельсы и пустили по ним бронепоезд. Младший лейтенант Петр Жарый был участником многих атак высоты. Мороз обрывал жизнь раненых солдат, которым из-за шквального огня не всегда удавалось оказывать даже первую медицинскую помощь.

Однако мужество и упорство советских воинов одержали верх над противником. Бронепоезд отошел, и на вершине горы взвилось красное знамя.

Еще много можно было бы рассказывать из военной биографии Петра Егоровича Жарого. Его грудь украшают два ордена Красной Звезды, медали.

Но какие бы ратные дела не были за плечами советских людей, мы, прежде всего, остаемся мирными людьми.

П. Булкин

Павла Ивановича Булкина с полным правом можно назвать героем девятой пятилетки. Дважды за три года ему присуждалось звание «Ударник девятой пятилетки». И вот новый трудовой успех передового рабочего. Давайте поближе познакомимся с этим человеком.

Биография слесаря-сверловщика центрального ремонтного цеха похожа на биографию многих его сверстников. Родился во втором году Советской власти, вместе со страной рос, вместе с ней мужал, крепко становился на ноги. Школа, учеба в фабрично-заводском училище...

Военный 1941 год. Булкин становится в ряды защитников священной русской земли. Война многому учит. Павел Иванович познал настоящую цену жизни, прошел суровую школу мужества. О ратных делах солдата (последние годы войны Булкин был уже командиром воздушно-десантного взвода) говорят боевые награды.

Война принесла много разрушений, много горя. Это хорошо знал солдат войны. И сразу после демобилизации Булкин все силы отдает мирному труду.

Четырнадцать лет назад П. И. Булкин приехал в Оленегорск и поступил на работу на комбинат. Безусловно, эти годы Павел Иванович может считать самыми плодотворными в своей рабочей биографии.

С огромным вниманием Булкин следил за работой XXIV съезда КПСС, исторические решения которого дали новый прилив сил н творчества.

— Программа нашей партии на девятую пятилетку, — сказал тогда Павел Иванович, — это и наше программа. Нам ее выполнять.

В те дни Павел Иванович выступил инициатором соревнования за досрочное выполнение плана девятой пятилетки. Он поставил конкретную цель: пятилетнее задание выполнить за три с половиной года.

Задача была не из легких. Принятое ответственное обязательство требовало от коммуниста Булкина полной отдачи сил и творческого отношения к делу. Он внес несколько рацпредложений, которые позволили повысить производительность труда на 30-50 процентов. В частности, он изготовил несколько шаблонов. Если раньше перед сверловкой отверстия размечались, на что уходило до двух смен, то теперь, накладывая шаблон, можно сверлить без всякой предварительной подготовки.

Большое значение Павел Иванович придает инструменту и крепежным средствам. Ведь правильно заточенное сверло позволяет увеличить скорость резания, следовательно меньше времени идет на обработку детали. Отсюда сэкономленные секунды, которые складываются в минуты, часы, смены.

Есть у Павла Ивановича специальная тетрадь, куда он ежедневно записывает все выполненные им операции. Фиксирует также скорость вращения сверла, скорость подачи и т. п. Зачем это нужно? Если вдруг через некоторое время придется выполнять аналогичную операцию, (а такое часто бывает), то не надо будет подбирать режим работы станка. Достаточно заглянуть в тетрадь, в результате — сэкономленные минуты, часы.

Так из маленьких крупиц успехов сложилась большая победа рабочего. Пятилетку за три с половиной года — это сам по себе значительней успех. Но и в эту трудовую формулу Павел Иванович внес поправку, выполнив обязательство на три месяца раньше.

И еще одна символичность есть в этом успехе Булкина. Он завершил пятилетку в дни, когда исполнилось три года с момента работы исторического XXIV съезда партии.

Недавно был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении передовиков производства Министерства черной металлургии СССР орденами и медалями. В большом списке награжденных есть и фамилия Павла Ивановича Булкина. К его боевым наградам прибавилась трудовая — орден Трудового Красного Знамени,

Павлу Ивановичу уже минуло 55, но уходить на пенсию он не спешит, есть силы для плодотворного труда.

— До конца пятилетки осталось почти два года. За это время думаю выполнить еще три с половиной годовых нормы, — говорит ветеран труда.

И есть все основания думать, что его слова не разойдутся с делом.

В. Раков

Имя Ивана Емельяновича Борсука, старшего машиниста экскаватора № 26, хорошо знакомо трудящимся комбината. Участник Великой Отечественной войны, коммунист, он, самоотверженным трудом снискал уважение всего коллектива рудника. Нелегкая работа у Ивана Емельяновича. В 1969 году экипаж Ивана Емельяновича установил рекорд рудника. В июне вместо плановых 50 000 кубических метров загрузил 82 тысячи. Прошло два года, но темпы работы Ивана Емельяновича и его товарищей не снижаются. В нынешней пятилетке И. Е. Борсук выступил с инициативой: досрочно выполнить пятилетний план. Слова не расходятся с делом. В этом убеждаешься, посмотрев на доску показателей работы экскаваторного участка. За первое полугодие экипаж Борсука отгрузил 334 557 кубометров, опередив многих лучших экскаваторщиков рудника. В августе и сентябре его экипаж возглавил список лидеров социалистического соревнования.

Недавно коллектив рудника оказал Ивану Емельяновичу высокое доверие — избрал его председателем рудкома.

Иван Емельянович Борсук — участник сражений за город на Неве, колыбель революции. С честью пройдя дорогами войны, он уже много лет трудится на мирном фронте. Сегодня на Оленегорском руднике ветеран войны возглавляет одну из многочисленных партийных организаций комбината. Он - член парткома и обкома КПСС.

Когда ветеранов войны просят рассказать об их фронтовом пути, они, как правило, охотно рассказывают о своих товарищах, командирах и очень мало, скупо говорят о себе.

— Тогда ведь не думали о наградах и славе, каждый шел в бой, защищая свое Отечество,— говорит Иван Емельянович Борсук.

Секретарь партийной организации Оленегорского рудника И. Е. Борсук сегодня один из самых активных участников перестройки в наши дни. Большая общественная работа, вопросы, связанные с воспитанием молодежи, и, конечно, производственные проблемы, которых всегда много.

НА СНИМКЕ: Иван Емельянович БОРСУК.
Фото А. ГЕРГЕЛЯ.

3 января на 62-м году жизни, после тяжелой продолжительной болезни скончался старейший работник отдела рабочего снабжение, участник Великой Отечественной воины, член КПСС с 1968 года Берлин Евгений Сергеевич.

Евгений Сергеевич родился в 1923 году в г. Стародубе Брянской области. В мае 1942 до окончания войны защищал нашу Родину от немецко-фашистских захватчиков. Принимал участие в боях с Японией на Дальнем Востоке.

Демобилизовался в августе 1958 года.

В системе торговли paботал с 1958 года по 1980 год. Работая директором универмага, хорошо зная организацию торговли, обладал большими организаторскими способностями. На всех этапах трудовой деятельности Е. С. Берлина отличали высокое чувство ответственности за порученное дело, высокая партийная принципиальность и самокритичность. Он принимал активное участие в общественной жизни ОРСа и комбината.

Е. С. Берлин сделал многое для улучшения торгового обслуживания населения города. Е. С. Берлин был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией» и юбилейными медалями за победу в Великой Отечественной войне.

Ушел из жизни человек высокого партийного и гражданского долга, большого человеческого обаяния.

Светлая память о Евгении Сергеевиче Берлине навсегда сохраниться в наших сердцах.

Коллектив отдела рабочего снабжения.

Юлий Матвеевич Артеменко работает дежурным электриком на обогатительной фабрике. Он коммунист. О нем хорошо отзываются товарищи по работе.

– Не было случая, — говорит мастер смены С. Вишневская, — когда бы по его недосмотру отказывала электрическая часть оборудования. Он — толковый специалист. На качество его работы можно смело положиться.

Охотно рассказывала о Юлии Матвеевиче партгрупорг смены Ю. М. Воронкова: «Он не остается безучастным, когда у кого-то из товарищей не ладится работа. Другой на его месте попросту бы отмахнулся — не моя, мол, забота, у меня, свои обязанности. Случится, завалит питатели рудой, так он без слов берется помочь товарищу. Его интересует каждый вопрос, возникающий в коллективе смены. Он активно поддержал питательщиц мельниц на собрании, где говорилось об условиях их труда. Перед этим одна должность питательщицы была упразднена. Две работницы стали выполнять оставшийся прежним объем работы. Объекты, за которыми они присматривают, разбросаны. Много времени и сил забирает беготня, от которой в конце смены буквально отнимаются ноги. Устройство сигнализации в какой-то мере принесло бы им облегчение. Но это не сделано. Вот партгруппа и организовала собрание смены, на которое пригласили начальника фабрики В. П. Калинина. Сейчас на труд питательщиц обратили внимание, нормировщик хронометрирует их рабочий день».

Уделяет внимание коммунист Артеменко шефской работе. Ветеран войны, он выступал с воспоминаниями перед учащимися школы № 7. Рассказывал им также и о работе, которой он со своими товарищами занят на комбинате.

В. Петров

Войну он встретил необстрелянным юнцом. Военный лагерь, расположенный южнее Бреста, в лесу, немцы разбомбили в первое же утро.

Смешались на большаках беженцы и отходившие войска. Кружились над ними стервятники с крестами на крыльях и уничтожали все живое. Сворачивали красноармейцы в леса, шли по топям, сохраняя силы.

– Да, туго было, — говорит Юлий Матвеевич. Добрые светлые глаза его темнеют, у губ появляется жесткая складка. – Под Слуцком превратился в артиллериста. Стал заряжающим, но не долго. В одном бою остались мы без пехоты. Бомбежка, артобстрел, а мы одни и с пехотой и с танками схватились. Потеряли почти все орудия. Отошли.

— А под Бобруйском я стал пулеметчиком. Приставили меня вторым номером к старшему сержанту Черному. Цыганистый такой, бойкий и храбрый. Научил он меня солдатской стойкости и сноровке. Зарылись мы с ним на высоте в землю. Кругом все грохочет и воет, так и вдавился бы я в землю, а ему ничего. Косит и косит фрицев. Ходила наша пехота в штыки, в три цепи. Да у немцев минометы, танки, автоматы — редели наши цепи на глазах. Ночью ушли за Березину. Мимо дома своего прошел. Не забежал, отстать побоялся.

Отдали Рогачев и несколько раз переплывали через Днепр, снова отбивая город. И опять уходили. Сколько труда! Попал я там в гаубичный полк и с ним пробивался через Хутор Михайловский до самых брянских лесов. Но вся наша 13-я армия уже была окружена. Остались мы прикрывать отход. Больше суток держались, а ночью сняли замки с орудий и разошлись. Стрелять нечем стало.

Выбирались мы из окружения втроем. Один по дороге исчез куда-то, я с другим до конца держался вместе. В Курской области на своих вышли.

...Ну, а потом началось наступление под Москвой. Воспрянули мы духом и тоже вперед. Елец взяли.

В январе 1943 года партийный билет прямо на передовой под огнем вручили. В апреле звание младшего лейтенанта присвоили. А тут и Курская дуга летом подоспела.

На рассвете июньского дня немцы такую артподготовку сделали, что, казалось, и полевых мышей не останется. Но и наши им дали прикурить. Мощнее били. Уж вот когда мы ему настоящую почувствовали! Тогда фашисты танки и авиацию пустили в дело. И пошли. День и ночь смешались в одно. Но за пятеро суток мы всего на шесть километров отступили, да и те за день назад вернули.

После Курска меня на переподготовку отправили, а оттуда в Войско Польское. О наступлении вроде и рассказывать нечего. На крыльях летели. Штурмовал Варшаву, Познань, Флатов, Ястров, Дейчкрон, Кольберг. Германскую группировку громили. Там наша 4-я Польская дивизия особенно отличилась. В Ястрове нас немцы ждали с востока, а комдив решился на обходный маневр. Мои минометчики даже пехоту обогнали и первые завязали бой. Все успешно шло, да ротного ранили. Заменить его мне пришлось.

Гарнизон портового города Кольберга поддерживал флот. А высокие дома мешали нашим артиллеристам вести прицельный огонь. Тут уж мы, минометчики, поработали. На станции два вагона мин у немцев «подзанять» пришлось. Все пригодились! Ну, оттуда на Штеттин, на Берлин с севера. Овладели Северными высотами, откуда все змеиное гнездо видно. Четыре канала под огнем форсировали.

Кончилась война. Но мне еще повоевать пришлось. Наша дивизия стала корпусом государственной безопасности Польши. Мутили тогда воду недобитые бендеровцы. Был я командиром оперативной роты в Ршешовском воеводстве. Преследовали мы одну крупную банду. Напала она па воинскую автоколонну. Похватала продукты, как свора волчья, часть охраны перебила. А тут мы нагрянули. Загнали бандитов в болото и обложили. До темноты их обязательно нужно было уничтожить. Ждал я ракету-сигнал о взаимодействии. Не вытерпел и высунулся из укрытия. Тут меня пуля по макушке и погладила.

После госпиталя демобилизовался и в 1947 году махнул сюда на север. Сначала в Мончегорске пять лет трудился, а остальное здесь в Оленегорске. Дети здесь выросли. Теперь уже не отпускает нас от себя Кольский край. Породнились.

А. Савенков

Павла Ивановна Андреева — участник Великой Отечественной войны. Родилась в Вологодской области, Череповецком районе, деревне Сергеевка 22 ноября 1921 года. В школе училась всего 15 дней. Родители были неграмотные, в школу не отпускали, считали, что ни к чему девочке ученой быть. "Вот ребята пусть учатся, им письма надо писать, а вам дома сидеть и шерсть прясть", — говорила ей мать. В 1938 году в деревню из Имандры приехали вербовать на работу в леспромхоз. Вот так и попала она в Мурманскую область. Работала на лесном участке железной дороги.

Война для нее началась 12 августа 1941 года. Во время нее она трудилась на железной дороге на складе топлива: снабжала паровозы, разгружала уголь, а если надо было, то и скидывала «зажигалки» с крыш. Изъездила всю область от Мурманска до Петрозаводска.

"Были мы в Полярном, — вспоминает Павла Ивановна, — поставили нам снабжать два паровоза. Подруга моя говорит: "Пойдем на этот паровоз", а я ей: "Давай на тот. Все равно" (паровоз площадью 30 кубометров необходимо загрузить углем 6 человекам за 30 минут). "Нет, пойдем на тот", — настаивала она. Пошли мы с ней. Дали воздушную тревогу. Состав с боеприпасами стоит на станции (тогда Англия по лендлизу поставляла СССР оружие), его надо скорей на передовую. Старшина стоит внизу и кричит нам: «Нет, девочки, давайте быстрей погружайте». А девчонки все молоденькие: от 16 до 19 лет. И на тот паровоз, на который я звала, упала бомба: прямое попадание, в живых никого не осталось, а нам некогда даже поглядеть, помочь чем-нибудь. Меня в тот день осколком в руку ранило, и когда стала слезать, получила контузию — упала".

В Оленегорск Павла Ивановна приехала уже после войны. Организацию в Имандре, в которой она работала, закрыли и перевели сюда. В Оленегорске бригада, в составе которой была П. Андреева, строила железнодорожный вокзал. Мужа у Павлы Андреевны нет: погиб на лесозаготовке в 1947 году. Один из сыновей живет в Вологодской области, второй — с ней, внучки — в Кировске. "Война, — говорит П. Андреева, — это страшно, голодно. Хорошо, что вам не довелось этого пережить". Павла Ивановна имеет государственные награды: "За доблестный труд", "За оборону Советского Заполярья", юбилейные медали.

Защищали страну от врага не только те, кто принимал непосредственное участие в боевых действиях, но и те, кто трудился в тылу, для кого главными словами были: "Все для фронта! Все для Победы!".

Зобнина Ю.

Ветеран Оленегорского ГОКа Фаина Ивановна Алексеева — человек в городе известный и уважаемый. Отдав долгие годы работе на градообразующем предприятии, позже она не прекращала вести общественную работу, принимая активное участие в жизни различных организаций социальной сферы. Несмотря на то, что начало ее профессиональной деятельности пришлось на послевоенное время — период строительства и становления города и самого предприятия — воспоминания об этом времени у Фаины Ивановны только самые светлые и добрые.

Более двадцати лет Фаина Ивановна отработала в энергетическом цехе комбината машинистом насосных установок. До момента переезда в 1955 году в Оленегорск и устройства на комбинат, она жила в Мончегорске, куда приехала в 1943 году по комсомольской путевке из Вологодской области. Время было еще военное, поэтому, как и многие труженики тыла, сначала работала землекопом на восстановлении города. Как только появилась возможность, устроилась машинистом в насосную комбината «Североникель» — наверное, профессия для молодой девушки не самая подходящая, но выбирать не приходилось, а надо было осваивать вверенное ей оборудование.

На Оленегорский ГОК в 1955 году она попала по приглашению Георгия Федоровича Серги, который в то время был начальником энергоцеха. Оформив нового работника в отделе кадров, штат которого еще составляли всего два человека — начальник отдела и специалист Клавдия Васильевна Егорова, Фаину Ивановну определили на насосную Кахозера. «Добирались до места работы пешком: автобусов, как сейчас, которые бы доставляли работников на предприятие, не было, а в «шалманах» — машинах, покрытых брезентом и возивших рабочих, всем места не хватало, — рассказывает Фаина Ивановна. — На насосной в смену дежурили, как правило, два человека — машинист и электрик. Свою первую смену на комбинате до сих пор помню очень хорошо: как постоянно спускалась и проверяла работу оборудования — не греются ли двигатели, не нужно ли подлить масла подшипникам, не искрят ли «щетки» двигателя».

Очень помогли в работе, по словам Фаины Ивановны, действовавшие при предприятии курсы технической учебы. Они молодым специалистам давали те знания, без которых в полном объеме овладеть профессией сложно. Полученные знания строго спрашивались: работники, прошедшие курсы, обязательно сдавали экзамен по технике безопасности, электротехнику. «Анатолий Иванович Гладаревский, работавший старшим электриком, строго спрашивал с нас эти дисциплины. Всему старались научиться: оборудование незнакомое, в его работе много тонкостей, о которых нужно знать», — говорит Фаина Ивановна. В то же время появилось наставничество: более опытные работники передавали азы профессий своим преемникам. Среди множества своих учеников ветеран называет Екатерину Петровну Федоренко, Александру Аркадьевну Ивановскую, с которыми отработала долгое время. Позже были построены насосные озера Пермус, откуда поступает питьевая вода, и Колозера, с помощью которого организовано оборотное водоснабжение. Насосная Колозера обеспечивала фабрику водой, необходимой для технологических нужд. Еще позже появилась насосная Хариус-озера. Машинист насосных установок обслуживала оборудование на всех этих важных производственных объектах.

Не один год Фаина Ивановна проработала на мощной насосной Хариус-озера. Ее помещение было разделено на два машинных зала, где стояли насосы и двигатели. Машинист следил за работой оборудования и в первом, и во втором зале: в течение смены несколько раз спускался по лестнице на шестиметровую глубину, чтобы проверить работу оборудования. Еще только обустраивавшееся хвостовое хозяйство отличалось от того, что можно видеть сейчас: насос забирал воду из колодца, находившегося на Хариус-озере и обложенного шпалами. Машинист насосных установок должен был четко отслеживать уровень воды в колодце, не допуская его падения, чтобы насос не захватил воздух. «Захватишь воздух — произойдет авария, прорыв на дамбе, поэтому через каждые 15 минут проверяли воду в колодце, — вспоминает Фаина Ивановна. — Если вода не прибывает, тогда берешь на плечо багор и идешь восстанавливать уровень воды. Для этого нужно захватить одну шпалу и вытащить ее. Зимой, когда они обледеневшие, сделать это особенно трудно. Да и самой можно поскользнуться и упасть в колодец». В таких условиях, конечно, работать было сложно. Плюс ко всему на машинисте лежала большая ответственность: не допустить аварийной ситуации и, как следствие, остановки фабрики.

Коллектив энергоцеха был небольшим и дружным, каждый подходил к выполнению сменного задания ответственно. Никто из машинистов по своей причине ни разу не останавливал фабрику, все работали добросовестно. Как признается Фаина Ивановна, у каждого работника душа болела за то, чтобы экономно расходовать электроэнергию, смазочные и обтирочные материалы; следили за тем, чтобы оборудование работало без сбоев, всегда было в порядке. Порядок и чистоту старались постоянно поддерживать на рабочих местах во всех производственных помещениях насосных.

По словам Фаины Ивановны, время молодости прошло активно и интересно. Все послерабочее время было расписано по часам, чтобы успеть охватить и социальную сторону жизни предприятия. В каждом цехе работали комиссии семьи и школы, члены которых контролировали успеваемость учащихся детей работников, занимались воспитанием и организацией досуга подрастающего поколения. Многие цеха выпускали свои стенгазеты. Ф. Алексеева была ответственной за выпуск такого издания под названием «Энергетик». Цеха по очереди брали на себя организацию вечеров отдыха, в некоторых цехах был организован свой хор. «Во время строительства основных городских объектов—стадиона, бассейна, Ледового дворца спорта — цеховыми коллективами, полные энтузиазма, собирались на субботники, и никто не считал, что «это не моя работа», — говорит Фаина Ивановна.

На Оленегорском ГОКе Ф. Алексеева проработала до 1976 года и, отметив золотой юбилей, уволилась на пенсию.

С этого времени она целиком посвятила себя общественной работе. Количество Почетных грамот, медалей и званий Фаины Ивановны говорит само за себя: весь жизненный путь ветерана — хороший пример для молодежи.

Кира НАЗАРОВА.

Есть люди, сумевшие прожить, казалось бы, не одну, а сразу несколько жизней. И дело даже не в протяженности отпущенного им судьбой земного века, а в том, сколько различных событий смогло уместиться в их биографиях. И пусть говорят, что все жизненные перипетии предопределены заранее и что мы всего лишь плывем по неодолимому течению огромной реки, — не верьте. От нас зависит очень и очень многое. Никакой фатум не сделает за человека то, что человек должен сделать сам. Жизнь может быть безмятежной или же, наоборот, полной трудностей и тяжелых испытаний, но будет ли она честной, отмеченной добрыми делами и яркими смелыми поступками, — это каждый решает для себя. Показательный пример — жизнь Фаины Ивановны Алексеевой.

На этой неделе Фаина Ивановна отметила свой очередной юбилей. «Очередной» — сказано не для красного словца, поскольку было их, юбилеев, на ее почтенном веку уже немало. С каждым юбилеем возраст все солиднее, даты все значимее, а жизнь продолжается, и будем верить, что таких круглых и полукруглых дат впереди будет не одна, не две, а гораздо больше. Было бы здоровье, а энергии и активности Фаине Ивановне не занимать. Школа, которую ей довелось пройти, была суровой, подчас жестокой, зато теперь без ложной скромности можно сказать, что и дух, и воля, и характер закалены, как сталь.

Вспоминается интервью, которое Фаина Ивановна дала «Заполярной руде» десять лет тому назад. Началось оно не с наших вопросов, а с ее собственного: «А что обо мне писать?» И мы подметили тогда, что в этом она вся: дела общественные всегда превыше личных. Тогда она занимала ответственную должность — возглавляла городской совет ветеранов, ежедневно решала множество проблем, с которыми приходили к ней представители ее поколения, опаленного войной и восстанавливавшего когда-то великую страну из руин. Теперь Фаина Ивановна не занимает ответственных должностей (увы, здоровье не позволяет вести прежнюю активную деятельность), но продолжает внимательно следить за текущей ситуацией, помогает своим последователям мудрыми советами. Пять лет назад за многочисленные заслуги перед городом, в котором она живет уже шесть десятилетий, ей было присвоено звание «Почетный житель Оленегорска».

Еще раз напомним нашим читателям ее непростую биографию. Родилась в годы, когда страна едва-едва успела оправиться после Гражданской войны. Долгожданное мирное время было омрачено для юной Фаины огромной личной трагедией — еще будучи ребенком, она лишилась родителей и попала в детский дом. Когда подросла, переехала на жительство в Вытегру, к тете. Жизнь только-только начала налаживаться, когда грянула новая война — самая кровопролитная в истории человечества. Фаина встретила ее хрупкой шестнадцатилетней девушкой, которая, тем не менее, сразу же, без долгих колебаний, отправилась в военкомат — записываться на фронт. Военком был удивлен, увидев ее — почти еще ребенка, — и без лишних слов отправил домой. Учись, сказал, работай, а на фронте и без тебя обойдутся.

Но Фаина и в тылу старалась делать все возможное, чтобы помочь тем, кто воевал на передовой: упорно трудилась, закончила курсы трактористов и курсы шоферов в Череповце. Очень любила технику, хотела работать на тракторе, но подвел маленький рост — ноги не доставали до педалей. Пришлось какое-то время быть подсобной рабочей на МТС, помогать кладовщику. В огненном 1943 году она, уже повзрослевшая, восемнадцати лет от роду, приехала по комсомольской путевке в Мончегорск. Не думала, что останется в Заполярье надолго, но… Ее роман с нашим северным краем длится вот уже без малого семьдесят лет.

Первая зима на Севере и первое тяжелое испытание — требовалось восстановить разрушенный войной водопровод. Эта работа на годы вперед определила круг профессиональных занятий Фаины Ивановны. Сперва хлораторщица, затем машинист насосных установок, сначала в Мончегорске, а с 1955 года в Оленегорске — так мало-помалу вехи и вешки отмеряли долгую трудовую летопись. Так получалось, что Фаина Ивановна часто бралась за исключительно мужскую работу и неизменно выполняла ее с честью. Лишь в 1976 году, уже будучи по возрастным меркам пенсионеркой, она решила оставить тяжелый труд на насосных установках с ночными дежурствами и бесчисленными авралами и перешла в ОРС.

Потом она сменила еще немало мест работы — трудилась и в библиотеке профессионально-технического училища, и на базе отдыха «Лапландия». До последнего старалась держаться «в обойме», но, в конце концов, настал тот неизбежный момент, когда пришлось уйти на заслуженный отдых. Так, по ее собственному признанию, настал самый тяжелый период в жизни — очень сложно было переключиться с бурной деятельности на спокойный, размеренный ритм жизни на пенсии. И Фаина Ивановна, понимая, что такой удел — не для нее, снова взялась за работу. На этот раз — общественную. Эта работа тоже была для нее вполне привычной, поскольку с ней неразрывно связана вся трудовая дорога Ф. Алексеевой.

Руководитель цехкома, председатель жилищно-бытовой комиссии, заместитель председателя, а потом и председатель городского совета ветеранов, член совета ветеранов Оленегорского ГОКа — перечень общественных нагрузок Фаины Ивановны долог, его хватило бы на отдельную трудовую книжку. И это не считая многочисленных акций, в которых обязан был принимать участие каждый сознательный советский гражданин. Впрочем, слово «обязан» в данном случае звучит некорректно — Фаина Ивановна никогда не относилась к общественной работе как к обязаловке. Напротив, бралась за нее охотно и даже с удовольствием. Как, к слову, и многие ее друзья и подруги той поры. Да-да, она прекрасно помнит те времена (теперь уже кажущиеся бесконечно далекими и почти былинными), когда на субботник выходили с таким же желанием, как сейчас выходят на уличный праздник, а от добровольцев, жаждущих записаться в строительную бригаду, чтобы в личное свободное время возвести и отремонтировать бытовки, не было отбоя…

Так и хочется повторить расхожее: «Да, были люди в наше время!» Точнее — в их время. Время, когда костяк любого трудового коллектива составляли те, кто сдавал суровый военный экзамен на фронте и в тылу. Эти люди стремились не к выгоде и карьерному росту — они стремились реализовать себя на все сто процентов, впитав как можно больше знаний и овладев как можно большим количеством навыков. Немудрено, что почти у каждого из представителей военного и первого послевоенного поколения — целый набор профессий, и все освоены не из-под палки, не в принудительном порядке, а потому что в былые годы это было престижно. Так поступали все. Многим такая универсальность очень даже пригодилась и пригождается до сих пор.

Жизнь тогда вовсе не была скучной. Фаину Ивановну постоянно приглашали на различные конференции, съезды, семинары — благодаря этим поездкам, она много где побывала, познакомилась с интересными людьми. И в таком плотном, насыщенном событиями режиме жила несколько десятков лет, более полувека. Лишь в последние годы, когда стало подводить здоровье, отошла от дел, уступив дорогу более молодым. Но повторим еще раз: жизнь — пусть в новом формате — все равно продолжается!

Упомянутый выше газетный материал десятилетней давности заканчивался словами: «От всего сердца желаем Фаине Ивановне Алексеевой здоровья, бодрости и долгих лет. Хотим выразить мнение всех, кому она помогала и, уверены, еще будет помогать: уважаемая Фаина Ивановна, пусть все сложится так, чтобы и через пять, десять, пятнадцать лет вы смогли сказать то же, что и сегодня — «Меня окружают хорошие люди. Я люблю их, и я счастлива!» Пусть так будет всегда». Десять лет уже прошло, однако своей актуальности это пожелание не утратило, поэтому еще раз под ним подписываемся.

Святослав ЭЙВЕ.

Фото из семейного архива Ф. Алексеевой.

Ветераны войны. В боях за Родину они проявили мужество, героизм, отвагу. Они не только изгнали фашистов с территории нашей страны, но и освободили народы братских стран. В праздничные дни они надевают боевые ордена. Солдату дорога каждая награда, но особенно орден Славы.

15 работников нашего комбината награждены орденом Славы. Это Николай Сергеевич Маклаков, Аркадий Федорович Серов, Александр Андреевич Смирнов, Григорий Дмитриевич Жарков, Федор Емельянович Сычев, Алексей Николаевич Збойнов, Аркадий Романович Кузиков, Федор Константинович Редькин, Александр Владимирович Уголков, Егор Федорович Михайлов, Алексей Иванович Сидоров, Михаил Петрович Башин, Евгений Порфирьевич Коренев, Иван Васильевич Лучук и Павел Яковлевич Семенов.

П. Лаврентьев. Офицер запаса, участник Великой Отечественной войны.

Вернуться назад

У главы города Дениса Володина двенадцатого февраля была почетная миссия — поздра-вить Марию Петровну Артемьеву с 90-летием и передать ей персональное поздравление президента Российской Федерации Владимира Путина и подарки от губернатора Мурманской области Марины Ковтун. Именинница была тронута таким вниманием и искренне благодарила за неожиданный для нее визит и все прозвучавшие добрые слова. В гости к юбиляру пришли также начальник отдела по культуре, спорту и делам молодежи горадминистрации Евдокия Шевцова и заместитель директора ГОКУ «ММЦСПН» Людмила Лукьянова.

Девяносто лет — за плечами долгая жизнь, в которой тесно переплелись страницы ее личной судьбы и судьбы страны. Мария Петровна, уроженка Вологодской области, была на фронте, воевала в составе 107-го отдельного батальона связи под Великими Луками. После войны приехала в Мончегорск, устроилась на работу в кобальтовый цех комбината «Североникель», где и проработала четверть века. В ее трудовой книжке — всего одна запись! «После того, как не стало нашего папы, — рассказала Лидия Петровна Стрежак, дочь Марии Петровны, — мама живет с нами, в Оленегорске. Настроение у нее бодрое, особенно сегодня, в такой знаменательный день. Всем еще раз огромное спасибо за поздравления!».

Ольга Венспи.

Фото К. Татаринцева.

В бытовом корпусе участка обогащения фабрики есть стенд с фотографиями передовиков производства и ветеранов труда. Здесь и портрет Юлия Матвеевича Артеменко. Подпись гласит: «Электрик. Работает на комбинате с 1952 года. Ударник коммунистического труда. За время работы показал себя как отличный производственник, хороший товарищ. Свой богатый опыт передает молодым. Награжден орденом Трудового Красного Знамени и юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». Почетный работник ОГОКа. Участник Великой Отечественной войны».

Последняя фраза побудила меня встретиться с Юлием Матвеевичем, и я узнал интересную боевую судьбу электрика. Но прежде, чем поведать о своей фронтовой жизни, Юлий Матвеевич немного помолчав, сказал:

— Страшной была эта война. И хотя прошло уже почти 30 лет, память о ней жива, ибо трудные испытания не забываются, полученные раны, не зарубцовываются.

Около двух часов продолжалась наша беседа. В начале разговора голос Юлия Матвеевича звучал тихо, с оттенком печали, ведь он рассказывал о первых днях войны, когда наши войска отступали...

Шел май 1941 года. 18-летний Артеменко, надев солдатскую гимнастерку, был направлен в летние лагеря под Брестом. Здесь он и встретил первый день войны.

— Ранним утром 22 июня 1941 года первые бомбовые удары фашистов обрушились на нас. Прямо скажем, мы не были готовы к отражению атак врага. Хотя я и числился в полковой артиллерии, но у нас не было пушек, винтовок — и тех не хватало. Превосходство немцев в военной технике, особенно в самолетах, тогда было подавляющим. Фашистские летчики контролировали каждый клочок нашей пограничной территории, каждую проселочную дорогу, не говоря о главных магистралях.

Да, мы отступали. Но каждый населенный пункт враг брал только после тяжелого боя. А мы в этих сражениях получали боевую закалку, учились бить врага. Помнятся упорные бои под Слуцком и Барановичами, Минском и Бобруйском, Рогачевом и другими городами. Не раз приходилось вырываться из окружения. В 10-ти километрах прошел от родного колхоза, в котором до войны я был секретарем комсомольской организации. Наше отступление продолжалось до города Ельца. А перед этим на себе испытал психическую атаку немцев. Это было в районе Старого Оскола. Мне и моему напарнику — наводчику станкового пулемета — было приказано прикрыть правый фланг батальона. Только заняли позицию, как немцы начали психическую атаку. Пьяные фашисты шагали в полный рост и с дикими криками. За их рядами шел оркестр и играл марш. Первое желание было бросить все и бежать. Но солдаты пересилили страх. Когда мы открыли огонь, немцы падали на землю как подкошенные в полном смысле слова. Первая и вторая атаки были отбиты.

В одном из боев под Ельцем Юлий Матвеевич попал в плен.

— Нас было около сорока человек, — вспоминает Артеменко. Полураздетых посадили в сарай. Когда все вокруг стихло, осмотрелся. Крыша сарая была соломенной. Проделал дыру и вылез. Более ста метров по-пластунски полз до леса. Правда, немецкий патруль заметил меня и открыл огонь, но я успел скрыться за деревьями. Но, пока добрался до своих, обморозил ноги. Следы обморожения видны и сейчас.

...Наступил и на нашей улице праздник. Советские войска перешли в наступление. В районе Ельца к нам, в стрелковую дивизию, прибыли первые «катюши». Новая военная техника придавала силы солдатам. Да и немцы почувствовали на себе мощь легендарных «катюш». Под Ельцем они потеряли около 12-ти тысяч солдат и офицеров.

Много боевых эпизодов поведал мне Артеменко. Рассказал о рейдах взводов-охотников. (Такие боевые группы создавались из 25-30 человек для разведки и наведения паники в тылу врага). В одном из боев в феврале 1942 года Юлий Матвеевич был ранен. Месяц госпиталя в Тамбове, и снова передовая. Затем опять ранение.

В 1943 году Юлий Матвеевич стал коммунистом. Это было во время боев на Курской дуге.

— Партийный билет мне вручал начальник политотдела дивизии подполковник Воробьев прямо на боевой позиции, у миномета.

Как грамотного и хорошо разбирающегося в обстановке, Артеменко назначали на должность заместителя командира роты по политчасти, и ему было присвоено звание младшего лейтенанта. После Курской битвы для Артеменко началась другая жизнь. Сначала он был направлен на учебу в тыл, в Башкирию. Стал строевым командиром. Его, уроженца Белоруссии, знающего польский язык, направили в г. Сумы, где в то время формировалась первая польская армия. В составе 10 стрелкового полка Войска Польского командир минометного взвода Ю. М. Артеменко прошел путь от Сумы до Берлина. Он освобождал Варшаву.

За ратные подвиги на фронтах Юлий Матвеевич удостоен восьми польских наград. Он имеет четыре серебряных и бронзовых креста «Заслуги» и четыре медали. Рядом с польскими на груди воина и советские награды.

Демобилизовался Юлий Матвеевич Артеменко только в 1947 году в чине подпоручика (старшего лейтенанта). Два послевоенных года он помогал польским друзьям в ликвидации различных вражеских банд.

Наступила мирная жизнь. Мончегорск, комбинат «Североникель». Здесь Юлий Матвеевич получил первую мирную награду — медаль «За трудовое отличие». С мая 1952 года он работает на обогатительной фабрике нашего комбината.

В семье Артеменко, можно сказать, все связаны с электричеством. Сын Александр работает электриком на участке сушки, жена — Зоя Александровна — дежурная подстанции электроцеха. Дочь учится в Ленинградском институте железнодорожного транспорта.

...Дома у Артеменко хранится полевая сумка — планшет, который прошел с ним все фронтовые дороги. А в нем дорогие сердцу боевые реликвии солдата.

В. Раков.

Лидия Васильевна и сейчас в тревоге часто просыпается по ночам. Прошли годы, но суровая память осталась навсегда.

...Война словно снова всколыхнет душу багряным отблеском пожарищ, словно опять немилосердно засвистят шальные пули. Словно опять пронзит острой болью дрожащий голос раненого бойца.

— Сестричка, милая, помоги.

Да, это было, Было, было... Лидия Васильевна Алексеева, теперь уборщица в управлении комбината, взволнованно и тревожно ведет рассказ.

...Воспитывалась в детдоме. Закончила ремесленное училище. И быть бы Лидии токарем, стоять у станка, но безжалостно ворвалась в жизнь ее и подруг Великая Отечественная.

Родная земля стонала от нашествия фашистской орды. И решила Лида с подругами уйти на фронт. Так оказались девчата в госпитале. Стали санитарками. 14 лет всего, а трудностей выпало предостаточно. Сортировочная, санпропускник, палаты — такое каждодневный маршрут работников госпиталя. Вспомнить подробности могут лишь те, кто ночами по лесным тропам выносил из поездов раненых, кто постоянно вселял им уверенность в себя, в скорейшее выздоровление, кто ласковым словом успокаивал мечущегося в бреду бойца, кто писал по ночам десятки писем родным раненых бойцов.

Лидия Васильевна помнит все, и не ставит это себе в заслугу.

— Служить Родине было для нас священным, — говорит она.

Да, вместе со всей советской страной грозно громила врага Смоленщина — партизанский край. Дрожали от страха изверги за свои злодеяния. На их глазах словно воскресали истерзанные, измученные…

Лидия Васильевна помнит это. Помнит, как отправляла на большую землю молодую учительницу, зверски избитую эссесовцами. Помнит, как через полгода встретили эту милую девушку в партизанском краю, как отважно и упрямо шла она в бой с ненавистным врагом. Помнит, как полыхали 150 домов с жителями знакомой деревни, как глумились немцы над детьми, стариками...

Почти всю войну отшагала Лидия фронтовыми дорогами. Была в Калининской области, под Ленинградом, в Латвии. Ласковый голос ее, нежные руки, заботливое сердце, наверняка, и сегодня вспоминает немало бывших фронтовиков.

...На миг задумалась моя собеседница. Ее веселые глаза чуть затуманила слеза. А я вдруг так ясно представила короткую передышку в бою, о котором она только что рассказала. Представила того самого тяжелораненого, его последние слова:

— Спасибо тебе, сестричка...

Сейчас эти душевные слова, наверняка, говорят и ее дочерям Тамаре и Наташе. Они — медики.

Лидии Васильевне Алексеевой может позавидовать каждый. Есть у нее еще сын Виктор, сейчас он служит в армии. Есть любящий муж Сергей Иванович, который почти четверть века трудится бригадиром слесарей на фабрике. И есть жизнь, большая, кипучая. Право на нее завоевано ветераном и ее боевыми товарищами в грозные 40-е... Право отмеченное суровой памятью.

В. Хрусталева

...Теперь ей уже не так часто, как прежде, снится война. Понятно: более сорока лет миновало с той поры, когда отгремели последние грозные залпы. Но с каким трудом отступали из ее сознания те жуткие сны... Едва забудется, и будто наяву грохот взрывов, вой снарядов, залпы артиллерии и стоны раненых. А руки словно чувствуют тяжелые носилки с забинтованным наспех после боя парнем, и на плечо как будто оперлись еще двое, которые могут двигаться сами... А ей, Лиде, всего-навсего шестнадцать — сама как лозинка.

Лидия Васильевна Алексеева — ветеран войны и труда — и теперь не может спокойно говорить о том, что довелось пережить...

— Росли мы с братом в колхозном детском доме. Незадолго до войны его определили в Ленинград на учебу, а меня не успели — были мы на окопах около трех месяцев. Когда фашисты стали приближаться к нашей местности, мы, три девчонки, ушли из деревни, надеясь где-нибудь на не оккупированной территории пристроиться на работу: надо было как-то жить.

А случилось так, что «прибились» к прифронтовому эвакогоспиталю. Работу делали любую, смен не считали. По ночам на разъезд Коробки, что в Калининской области, приходили эшелоны с ранеными. Как мы плакали первое время, видя изувеченных молодых ребят... Крови-то сколько повидали! Помню, как немолодой боец сказал мне, когда, обливаясь слезами, несли его с поезда: «Доченька, не плачь, война-то только началась... Всех не оплачешь.. Слез не хватит. А вам, молодым, еще жить да жить... Вы уж крепитесь. Все равно мы победим...»

После таких слов и сил прибавлялось, усталость немного отступала. Их верой мы и держались, хотя уставали до того, что и есть уже не хотелось. Мечтали – только бы отоспаться. А в победу верили они все. Нам было страшно, когда в бреду или во сне ребята продолжали воевать. Кто кричал, а кто шептал: «Огонь! За Родину! Вперед!»

Когда мы немного попривыкли к трудностям госпитальной жизни, возмужали, с делом справлялись, но и тогда не давали себе отдыха. После смены ходили в лес ягоды собирать для раненых, или, как вольнонаемные, получив зарплату, бегали на базар, а то и в деревню за молоком для них, чтобы подкрепились перед отправкой в тыловые госпитали.

...До сих пор не люблю писать письма — столько солдатских треугольников исписала по просьбе раненых! Под их диктовку писали мы их родным, что победа будет за нами, даже тяжелораненые просили: напиши, что ранение легкое, пусть не беспокоятся, им и без того бед хватает...

До последнего своего часа не забуду тех ребят... Вот и сыновья и внуки этих солдат доказали, выполняя свой долг в Афганистане, что воинского мужества им не занимать. Но горько видеть, что некоторые из нынешней молодежи боятся труда, могут заявить на работе: этого не буду делать, то не хочу или не умею. Да, вольготно живется молодым в мирное время, но надо быть ответственнее, любую работу выполнять с душой. А то порой приходится встречаться и с грубостью, и с безответственностью, халатностью молодежи на работе. Не к лицу ей все это.

...А с братом мы встретились после войны. Он пережил блокаду, чуть живым привезли его в Грузию, где долго выхаживали в больницах, пока не поставили на ноги. Старшая моя сестра тоже хлебнула лиха: дважды ей грозил расстрел за помощь партизанам и за спасение советского военнопленного. Не забыть, как сказал брат при встрече: «Знаешь, Лида, а мы все-таки счастливые, хотя и пережили много, а мы радуемся жизни, солнцу, миру на земле, детей хороших вырастили. И теперь еще пользу приносим людям: работаем». Разве это не счастье?